Она ахнула, выползла из норы и кинулась к отцу.
– Я з-здесь, па! Я здесь! – пробормотала она, заикаясь и плача, и обхватила его обеими руками.
Он держал ее крепко-крепко и все никак не отпускал. Серафине казалось, будто большой добрый медведь стиснул ее в объятиях. Наконец папаша облегченно вздохнул, и она почувствовала, что безумная тревога оставляет его.
– Сера, о, Сера, я… я боялся, что ты исчезла, как другие дети.
– Я не исчезла, па, – ответила она дрожащим голосом, словно снова стала маленькой.
Увидев даже в слабом свете фонаря ее изорванную одежду, царапины и ссадины на руках, он спросил:
– Что случилось, Сера? Опять повздорила с енотом?
Она даже не знала, с чего начать рассказ обо всем, что с ней произошло. Хотя отец опять решит, что она сочиняет…
– Я просто ужасно заблудилась, – проговорила Серафина, пристыженно качая головой. И это тоже было правдой. Слезы бежали по ее щекам.
– Но с тобой все в порядке? – спросил отец, оглядывая ее. – Где у тебя болит?
– Просто хочу домой, – пробормотала Серафина, уткнувшись головой в складки сырого плаща.
Она вспомнила, как сердилась на отца за то, что он скрывал историю ее рождения, как убеждала себя, что он ее стыдится. Какая же она была глупая! Никто на всем белом свете не сделал для нее больше, чем папаша, и никто не любил ее сильнее.
Когда волки на другом берегу хором завыли, отец испуганно вздрогнул и оглянулся.
– Ненавижу волков, – проговорил он и, обняв дочку за плечи, потянул за собой. – Пойдем. Надо отсюда выбираться.
Она радостно побежала за ним. А волчий вой теперь звучал иначе. Тоскливые призывы, доносившиеся со склонов гор, сменились торжествующими воплями, которые шли из одного места. «У тебя получилось, брат! – Серафина представила раненого волка, переплывающего реку. – Ты вернулся домой!»
Папаша нес фонарь на вытянутой руке, и они брели сквозь ночь за путеводным огоньком. Серафина счастливо вздыхала, что теперь у нее есть надежный проводник.
– Ты вышла к реке и пошла по течению, как я тебя учил, – заметил отец.
– Иначе я бы пропала, – ответила она.
Вскоре лес остался позади. Пройдя еще с километр, они вскарабкались на крутой берег полноводной реки и увидели вдали на холме переливающийся в лунном свете Билтморский особняк. Холодный зимний воздух донес до Серафины слабый запах костра, и ей с новой силой захотелось домой.
Местные жители прозвали Билтмор «Дамой на холме», и сейчас Серафина поняла, почему. Особняк Вандербильтов выглядел величественно и нарядно – светло-серые стены, голубые черепичные крыши, высокие дымоходы и башенки, блестящие в лунном сиянии золотые и медные украшения… прямо как в сказке. Серафина никогда еще так не радовалась родному дому.
