Наш художник-постановщик рассказал мне, что учился ремеслу у моего деда. Я сначала не придал этому значения. А зря! Каждый раз, встречаясь со мной на студии, он сообщал мне, гордился бы мной дед или нет, тем, как я, скажем, вчера, провёл съёмочный день. По-видимому, он решил, что подходит на роль поверенного тени моего деда.
Общую картину завершало то, что директором картины, где я служил, был отставник, в своё время руководивший ансамблем имени песни и пляски Краснознамённого, куда денешься, Балтийского флота. Само собой, он, как и все сухопутные моряки, был строевиком. Я это понял сразу и, вместо того чтобы сказать «конечно», говорил «есть!», чем приводил его в неописуемый восторг. Происходило чаще всего следующее. Директор вызывал меня в кабинет и давал указание. Я чётко говорил «есть!» и… шёл пить кофе, так как то, что он мне приказывал, я уже сделал. И вот однажды вызывает меня директор и даёт ответственное поручение, но какое! Организовать представительский обед на семь персон. На нём будут присутствовать: директор, то есть он сам, содиректор с финляндской стороны, операторы (наш и их), режиссёры (наш и их), плюс переводчица. На всё (дело было в 1975 году) пятьдесят рублей! И это должно происходить не в вокзальном буфете города «забыть и не вспоминать», а в самом престижном ресторане города Ленинграда. Да и не дружки собираются за бутылкой портвейна, а представители кинематографа двух стран. Но, зная по опыту бесполезность что-либо объяснять, я «взял под козырёк» и поехал «на дело». В ресторане меня радушно встретила метрдотель. Но что это была за женщина! Лет пятидесяти, стройная, с осанкой царицы! Минимум косметики, в меру украшений. Приветливая, но соблюдающая дистанцию. Я предъявил ей своё служебное удостоверение администратора кинокартины. И стал, чувствуя анекдотичность ситуации, объяснять суть. Всё было прекрасно до того момента, когда я вынужден был сообщить ей сумму, на которую я заказываю банкет. Она даже не улыбнулась, понимая, что я – просто винтик. Она лишь спросила на прощание:
«Товарищи удовлетворятся пирожками и бульоном?» Тем не менее банкет, как мне потом рассказала переводчица, прошёл на уровне. Наш режиссёр, получивший премию за прошлый фильм и будучи уверен, что и за эту картину он тоже её получит, взял расходы на себя. А утром следующего дня меня подловил художник-постановщик и сообщил, что у моего покойного деда были бы все основания гордиться мной. Только почтенный возраст избавил его от посещения окулиста и стоматолога.
