Едва ли профессор Берлигер решится поднимать шум. Ни один консилиум не признает меня умалишенным, никакое решение суда не поможет вернуть меня обратно в «Готлиб Бакхарт». К тому же попытка превратить сиятельных в обычных людей – это не научные изыскания, а самонадеянная игра в бога, метафизика в самом вызывающем ее проявлении, и более того – государственная измена.
Обвинения в убийстве санитаров я тоже нисколько не опасался, поскольку никто так и не озаботился сбором доказательств моей вины. Стоит делу дойти до суда, и оно рассыплется, словно карточный домик. С такими процессуальными нарушениями обвинительного вердикта не получить даже самому пронырливому обвинителю.
Куда больше обеспокоило предупреждение лепрекона. Мой переживший столь пугающую метаморфозу вымышленный друг нисколько не преувеличивал: если сила падшего возьмет верх, нам обоим несдобровать.
Но каким образом вернуть коротышке-альбиносу его прежнее обличье, если талант сиятельного больше не повинуется мне?
Начал накрапывать мелкий дождь, зашуршали по крыше капли дождя. Рамон немного расслабился, уселся на лавку и спросил:
– Как ты собираешься со мной расплатиться?
– Легко, – усмехнулся я, а когда на лице приятеля заходили желваки, продиктовал адрес конторы поверенного.
– И что мне с этим делать? – нахмурился Рамон.
– Привезешь мэтра к Брандту, оформим перевод.
– Ты вот так запросто способен отстегнуть пятьдесят кусков? – засомневался крепыш.
– На кой черт ты вообще вытащил меня из клиники, раз не поверил в оплату?
– Я не сомневался в твоих словах, просто предполагал, что речь пойдет об отсрочке. И потом – мы же с тобой друзья, так?
– Друзья, – подтвердил я, чувствуя в словах бывшего напарника некую недосказанность. – Что-то еще?
– Нет, – покачал Рамон головой и вновь выглянул в окно. – Подъезжаем.
– Что тебя беспокоит?
– Помимо налета на психиатрическую клинику?
– Помимо этого, да.
– Тот человек, который приходил от тебя…
– Говорил же – я его не знаю!
– Помяни мое слово, с ним еще будут проблемы, – вздохнул Рамон. – И не проси от него избавиться, хорошо?
– Не стану, – пробурчал я, вовсе не испытывая в этом уверенности.
В этот момент броневик замедлил ход, а потом и вовсе остановился. Рамон распахнул боковую дверцу и указал на аккуратный двухэтажный домик.
– Тебе туда.
Я выбрался из броневика на неровную брусчатку тротуара, и немедленно навалилось головокружение. Пришлось опуститься на подножку кабины.
– Помочь? – спросил Рамон.
