— Пару дней назад мне звонил Дик Уолси. Он говорит, что немцы и французы собираются сворачивать проект.
— Ты имеешь в виду DSE?
Он кивнул.
— А ты ничего не слышала по этому поводу?
Салли Торнтон пожала плечами, играя с пуговицей блузки.
— Я знаю, что они об этом говорили, но ничего конкретного мне не известно. Если это правда, то сойдет на нет и сотрудничество разведывательных служб. — Она помолчала. — Кроме того, тебе не кажется, Джо, что это неоправданная трата денег налогоплательщиков? Судя по происходящему, я склонна верить Уолси.
— Почему?
— Потому что сейчас у всех финансовые трудности. У немцев, у французов, у нас. Когда лихорадит фондовую биржу, все начинают нервничать. А когда нация нервничает, тут уж каждый сам за себя.
— Ты слышала от Фергюсона какие-нибудь новые сплетни?
Салли Торнтон улыбнулась.
— Я с ним почти не разговариваю. Он такой глупый.
Фолькманн рассмеялся.
— А Петерс?
— Петерс говорит мне только, что у меня красивые ноги и что он хочет затащить меня в постель. — Она сделала паузу, заметив, что Фолькманн вновь уставился на ее ноги. — И что ты хороший офицер разведки. — Она взглянула на него. — Ладно, сколько можно говорить о работе? Когда ты летишь?
— В полдень. А ты?
— А я вечером. Скучаешь по Лондону, Джо?
— Иногда, но не очень.
Салли Торнтон откинулась на спинку кресла.
— А я не скучаю. Ни капельки. Это помойная яма, если хочешь знать мое мнение. — Она заметила, что он вновь посмотрел на ее ноги, и спросила: — Можно задать тебе очень личный вопрос, Джо?
— Насколько личный?
— Хочешь со мной переспать?
Когда Фолькманн улыбнулся, она улыбнулась ему в ответ и поставила бокал на стол.
— Но мне нужно будет встать в восемь.
Они сидели на лавочке, а осенние листья были собраны в кучки по всему маленькому парку.
Был ноябрь, и он приехал на выходные из Шотландии, где занимался на курсах по стрельбе. Светило солнышко, небо было бледно-голубым: один из ясных осенних дней, когда воздух такой чистый и вкусный, что приятно дышать. Отец завернулся в старый клетчатый плащ из твида, который всегда казался слишком большим для него. Они сидели на лавочке, и старик смотрел на него водянистыми карими глазами.
— Мама говорит, они отправляют тебя в Берлин.
Он кивнул и, увидев, как изменилось выражение лица отца, сказал:
— Это хорошая должность, папа. И раз в месяц я буду приезжать домой, так что ничего страшного.
— Это опасно?
Он улыбнулся.
— Нет, пап, не опасно. Это своеобразные сборы разведывательных служб. Тебе не о чем беспокоиться. Они не отправят меня на территорию по ту сторону Стены с пистолетом. А все те истории, которые ты читал о Берлине, как правило, лишь выдумки. Знаешь, о таком обычно пишут в книгах. В настоящей жизни все не так.
