- Не знаю. Честно - не знаю.
Ушел он, а мы с Федором призадумались над его вопросом: нет ли слабых? Не собираются ли стариков отправить куда-то? Не сочтены ли дни моего счастья?
- Доктор, у нас не дни, а минуты. Это же чудо, что вы с Лаймой встретились. Возьмет ее на Колыме богатый...
- А если она попадет санитаркой в больницу, а я фельдшером?
- Ну, размечтались...
В полночь, едва Лайма начала раздеваться, Федор заглянул к нам и шепотом предупредил:
- Идут комендантша и дежурняк. Шинель накинь и скорее ложись в бараке на мою постель. Живо! Или спускайся под нары. Подходят.
Я сдвинул под матрасом широкие доски, спустил под нары перепуганную эстонку, лег на постель и прикинулся спящим.
- Доктор, - комендантша тронула меня за ногу, - не притворяйся. Где спрятал бабу?
- У меня и в мыслях подобного нет...
- К тебе прошла. Не к старикам, я думаю. Посмотрим под нарами. Всяко бывает...
- Под нарами - посылки...
Комендантша фонариком посветила внизу:
- Что-то белеет. Не посылка. Поднимитесь с места, доктор, уберите матрас.
Я повиновался. Дежурный поднял доску и нащупал мою пленницу.
- Вылезай, красавица. Вылезай, вылезай, а то потяну за волосы.
Лайма неловко поднялась из-под нар. Была она испугана, смущена.
- Сучка, - сказала комендантша. - Привыкла таскаться на воле. Овечкой прикидывалась.
- Перестаньте! - возмутился я.
Дежурный старался не смотреть на полуголую девушку:
- Одевайся, одевайся, красавица, пойдем.
Я просил дежурного не садить Лайму в карцер.
- И тебя посадим. Проворнее собирайся, милашка.
- Моя баба, - настаивал Федор. - Я привел ее и спрятал под нары.
- Не ври, косолапый хитрюга, - злилась комендантша, - нужен ты ей, развалюха.
- Федя, не спасай. Виноват я.
- Доктор! Зачем же? Отсижу. Не увезут на Колыму. Я сманил.
Громкие разговоры в моей комнатушке одних старичков разбудили, а другие и уснуть не успели, удивленные появлением у них голосистой комендантши, дежурного, которые вместе с Лаймой шумно прошли по бараку. Ясно все. Укладывайся спать, ведь и раньше ночью кто-то замечал появление в бараке женщины, но помалкивал, как и полагалось.
Мысленно я видел Лайму уже в карцере, на маленькой пайке, голодной. Сколько дадут ей суток?
- Не больше пяти, - сказал Федор. - Бабы выносливее мужиков. А вот вас как бы не отправили на первом же брюхатом великане - один гудит в бухте.
Уснуть я не мог, только задремалось маленько - виделись копыта, пьяные мужики в деревне, буйные, крикливые, а потом - Колыма, камни, крупинки золота.
