— Ты говорил, войлок надо сжечь,-напомнил Арминек.- А где мы возьмем войлок?
— Как-нибудь обойдемся…
Лучше бы, конечно, и войлок в костер бросить. Грозу-то отвести надо.
Прижавшись друг к другу, мы сидели под деревом, глядели на огонь костра, на частые всплески молний, вздрагивали при каждом раскате грома. Уже не от жажды, а от непроходящего беспокойства пересохло во рту.
Поставили котелки под дождь. Они довольно быстро наполнились. Кипятить воду не стали. Говорят, дождевая вода здоровая, полезная. Арминек припал к котелку и жадно глотал. Я тоже никак не мог напиться. А когда мы взяли по куску сахара, вода стала не хуже фруктовой. Пришлось еще раз наполнить котелки, но раньше дохрустели последние запасы сахара…
Вот так-то мы, два удальца, одолевали крутой нрав Улгенника.
Усталость взяла свое, и сон сморил нас. Не знаю, сколько мы спали. Проснулся я от холода. Костер почти догорел, тихо шумел дождь. Пошуровал угли, подбросил несколько палок в огонь и снова лег, привалившись к теплому боку Арминека.
В который уже раз кромешную темноту, казавшуюся еще более плотной за чертой огня, начали раздирать вспышки молний. Там, наверху, гигантским огнивом высекали искры, и по опрокинутому казану неба золотистыми извилистыми трещинами расползались ослепительные сполохи. Как хотелось мне в эти минуты очутиться дома, в аале под родной крышей. Как ругал я себя, что согласился пойти с Арминеком неведомо куда и зачем. А из головы не выходило: неужели все-таки не врут сказки, неужели существует здесь, за Улгенником, волшебный небесный огонь, который так строго охраняют и дикие звери и горные духи? Ведь сколько времени, сменяя одна другую, бушуют грозы.
Вспышка молнии залила все кругом, ослепила. Раздался такой грохот, что ушам стало больно. Меня швырнуло. Больше я ничего не помнил.
…Надо мной звездное небо, ясное, чистое. Я лежу на сырой траве. В голове не то шум, не то гул. Тлеющий костер почему-то метрах в пяти от меня, его разметало. Левый рукав телогрейки, ближе к плечу, тлеет, и пахнет горелой ватой. Сбросил фуфайку, затушил ее. Где же Арминек? Сидели-то мы рядом. Как он очутился по ту сторону костра? Лежит на боку, поджав под себя ноги. Может, случилось с ним что? Нет. пошевелился, вытянул одну ногу. Спит!.. Почему светло, если костер еле-еле дымит?
Ровный и сильный свет льется откуда-то справа, из-за толстого ствола ели, под которой мы располагались.
Поднялся, обошел дерево. Высоченная лиственница, шагах в десяти, вся, до самой макушки, объята пламенем. Я не мог глаз отвести — будто на лиственницу набросили ярко-красное переливающееся шелковое платье. Огонь жадно пожирал ствол, облизывал ветки. Ноги у меня словно к земле приросли. И жутко, и красиво. Пламя перегрызло ствол, и вершина рухнула, гут же окутавшись белым паром. Остаток ствола продолжал пылать.
