2. Побег и разбой — формы протеста
В 1747 году Колывано-Воскресенские горные заводы, ранее принадлежавшие богатейшим промышленникам Демидовым, были переданы в собственность царской династии, и местные крестьяне превратились в пожизненных рабов. Вместо отдачи в солдаты их приписывали к заводам в качестве мастеровых, отрывали от семьи и хозяйства. Зарплата рабочих составляла в среднем 16 рублей в год.
Жили они в бараках под охраной солдат и казаков, не имели права уходить с заводов — виновного подвергали наказанию. Любое насилие рождает сопротивление, и побег стал самой распространенной формой протеста.
Бежать, чтобы не мучиться
За 50 лет было зафиксировано 2619 побегов. В судебных материалах второй половины XVIII века сохранились показания пойманных беглецов. Например, горные работники Неупокоев и Яренский в 1784 году «сговорились бежать, чтоб не мучиться», служитель Барнаульского завода Казанцев заявил, что «лучше в киргизы уйти пасти коней, а не работать в руднике», а 17-летний Иван Карпов, работая у плавильной печи, «стосковался по матери своей и с глупости в ночное время бежал». Кнут, пытка, ссылка на Нерчинские заводы и казнь способствовали увеличению числа беглых.
Длительный побег был редкостью, но даже неудачная попытка вырваться на волю вдохновляла на тот же поступок многих мастеровых. Беглецы-«рецидиви-сты», неоднократно уходившие с заводов, становились почти фольклорными персонажами. Еще в прошлом веке на Алтае сохранялись легенды о беглецах Сороке (Иване Сорокине), Криволуцком, Селезневе, братьях Белоусовых. Большинство беглецов находились на воле меньше года, но иным удавалось скрываться по 10, 12, а девятерым счастливчикам — 17 лет.
Один из историков XIX века писал: «Воровская слава беглецов привлекала к ним сподвижников, развращала крестьян возможностью легкой наживы». Действительно, часть бежавших ради пропитания и мести угнетателям становились разбойниками. В 1826 году в тюрьму Змеиногорского рудника были заключены «Колыванско-го завода каменоломцы» Прокопий, Константин, Степан и Ерофей Белоусовы, которые с девятью своими товарищами обвинялись «в побеге, воровствах и грабеже у людей разного звания 3000 рублей».
Великий сибирский историк Афанасий Щапов считал разбойников «особым многозначительным в народной массе типом беглых». По его убеждению, «разбойничество», как и бродяжничество, являлось свойством русского и в частности сибирского характера. Его начало он видел в мифических русских богатырях, новгородских ушкуйниках, сподвижниках Степана Разина и Емельяна Пугачева. «Солдатчина, крепостной гнет и произвол начальства вызывали мщение и разгул могучей физической силы, направленные на богачей, дворян-помещиков, начальников», — писал Щапов.
