— Когда уйду в край Большой охоты, ты мало-мало помогай Хенге?
— Не тревожься, — заверил Данила. — Если я вырвал ее из рук чужака, то тепе– ря, как бы крестный. Обязан помогать! Она мне родственница, понял? — Он почти кричал на ухо старику. Лицо Хотоги было непроницаемо, и Даниле казалось, что гиляк от старости туг на ухо.
— Родственница, — повторил Хотога, — родственница — хорошо. У меня ни сына, ни дочери. Все вымерли. Только Хенга, внучка брата. Хотога вытащил из сумки маленький узелок. Пока развязывал, Данила понял, возразил решительно:
— Золотишко? Не надо. Я ей и так помогу. Раз крестница, то какие деньги? Русский Бог запрещает брать деньги за помощь. Гиляк покивал, с трудом распутал узел. В тряпице было не золото, а сморщенный клочок бересты. Она сухо потрескивала под дряхлыми пальцами, а линии, вырезанные ножом, почти сливались с трещинами.
— Там золото, — проговорил гиляк потухающим голосом. — Много. Я давно нашел, но боялся. Ты сильный, у тебя не отнимут. Бери, только мало-мало помогай Хенге, хорошо?,. На другой день Данила выехал рано утром, сказав Илье, что хочет побывать в городе. Илья промолчал, только покосился на седельную суму. Оттуда торчали ручка лопэты, проступали очертания тяжелого молотка, ведра. Гиляк с ним не поехал, был стар, но Данила отыскал место без особого труда. Разгреб гниющие прутья, убрал вы– воротень, снял верхний слой дерна и понял, почему раньше никто не наткнулся на золотую жилу. Жила была богатейшая. Самородное золото шло полосой в сажень, на глубину тоже уходило в сажень, но через три шага жилу накрывала каменная осыпь. То ли горный обвал накрыл,то ли Хотога постарался, чтобы укрыть находку, но теперь жила была надежно засыпана. Понадобится дней пять, чтоб убрать камни, расчистить место. Еще через дюжину шагов, как проследил взглядом Данила направление жилы, она уходила прямо в сопку. Кто пожелает следовать за нею дальше, должен вгрызаться в землю, рыть норы, долбить шахты. До вечера он в поте лица копал землю, выбирал самородки. Крупные отбирал сразу, а помельче, с пшеничное зерно, пришлось промывать. Он устал, бегом таская ведра с породой к реке. Лотка не было, пришлось промывать прямо в ручье, сбегавшем к реке, приспособив для этого рубаху. Песчаное золото потерял бы так наполовину, если не больше, но тут были зерна, самые мелкие — с пшеничные, иные — с лесной орех. Ночевал у ямы, просыпаясь при каждом шорохе. Рука его лежала на винчестере. Утром, едва в лесу забрезжило, продолжил исступленную работу, пока не дорылся до каменной насыпи. Еще хватило сил отгрести первые валуны, но дальше они лежали в два, три, несколько слоев. Данила махнул рукой. Пока и этого золота, что навыбирал и намыл, хватит надолго. А для того,что под осыпью и в сопке, время придет! На третий день он выехал обратно. Второй конь тяжело тащился под грузом золота, хотя с виду обе сумки были не очень раздуть». Подъезжая к своему амбару, мучительно раздумывал, как поймать на крючок отца и братьев. Илья уже помогает, хотя и говорил вначале, что пришел на пару дней, но остальные сторонятся. Даже во время нападения Аким и Ефим прибежали на полчаса, отогнали беглых и тут же ушли, даже не заходя в амбар. Главное — склонить отца. Как старовер, ей-Богу! Все зло от богатства. Золото придумано врагом рода человеческого. Дело не в золоте, батя, а в чьи руки попадет. Наложит лапу Дьяков, тог-
