Ищущий может функционировать, лишь стремясь найти то, что ему снится; то, что он потерял. И он стремится найти что–то, что абсолютно недвижимо. Часы тикают, и поиск происходит во времени, чтобы найти что–то, что недвижимо и безвременно.
То, о чём мы говорим, не имеет никакого отношения ко мне или вам — абсолютно никакого. Это не имеет никакого отношения к личному опыту. Вы этого не поймёте, никто никогда этого не понимал, так как это связано с тем, что никого нет. Я этого не понял. Я не знаю чего–то такого, чего не знаете вы, — у меня нет ничего такого, чего не было бы у вас, что–то просто было утрачено.
Это имеет отношение к утрате, к полнейшей потере.
И это утрата того, с верой во что мы выросли — мы выросли с верой в то, что мы — отдельные индивиды, отдельные индивиды со свободной волей и выбором, и что мы можем что–то сделать, чтобы улучшить свою жизнь в этом мире, и тем или иным способом ум стремится помочь нам это сделать. Однако некоторые из нас более чувствительны к идее о том, что в жизни значение имеет не только успех, богатство, и тому подобное.
И поэтому мы ищем в религии, или в психотерапии, или в медитации, или в самоисследовании — мы ищем в какой–либо школе просветления, ищем то, что приведёт нас к какому–либо виду целостности. Мы знаем, что есть нечто, что не является целостным. Это — не оно, это — не совсем оно. Это — не то, что надо, — есть что–то другое. Это просветление?
И затем ум рисует картину того, что такое просветление. Просветление — это блаженство, вездесущность, всемогущество, все вас любят, вы всех любите, и вы живёте в некоей прекрасной розовой дымке. (смех) Люди к вам подходят и говорят: «Я слышал, что вы просветлённый?», и вы отвечаете: «Да». (смех) «А не могли бы вы прийти и поговорить с некоторыми моими друзьями?», и вы скажете: «Да, хорошо…» И вы идёте, и там эти несколько друзей, и вы рассказываете им, как вы стали просветлённым, и им это ужасно нравится — это звучит здорово — и они смотрят на вас, и вы такой спокойный и уравновешенный и явно пребываете в блаженстве. И они хотят быть похожими на вас, и их друзья хотят быть похожими на вас, и они приглашают ещё больше друзей, и они приходят, и у вас в комнате уже больше людей, и, в конце концов, нужна большая комната, и толпа становится всё больше. И тогда вы говорите своему другу: «Знаете, я сижу внизу, вот на этом уровне — может быть, мне лучше сидеть на сцене, может быть, на большем сиденье, чтобы люди меня видели».
