— Завтра утром я уеду.
Киний был смущен и поймал себя на старой привычке — разглаживать край хитона.
Кальк посмотрел на его людей у загона, натиравших маслом кожаную сбрую.
— Я не могу убедить тебя передумать и остаться?
Киний поднял руки ладонями вверх.
— У меня договор, друг мой. Когда его срок истечет и у меня появится один-другой талант серебра[26], я с удовольствием вернусь к нашему разговору.
Кальк улыбнулся. Это была первая искренняя улыбка, которую видел у него Киний за два дня.
— Ты подумаешь об этом? Что ж, для меня этого довольно. Сегодня ко мне придет Изокл, и его дочь будет петь для нас. Семейный вечер — ни к чему пугать девушку. Присмотрись к ней.
Киний понял, что Кальк, несмотря на привычку подавлять других, искренне старается оказать гостеприимство.
— Ты стал свахой?
Кальк положил руку ему на плечо.
— Когда ты только приехал, я уже говорил тебе: твой отец спас всю нашу семью. Я этого не забыл. Ты в нашем городе недавно и считаешь меня большой лягушкой в мелком пруду. Я это вижу. Но так оно и есть. Мы с Изоклом спорим обо всем, но мы здесь оба влиятельные люди. Есть место и для других. Наш пруд не так уж мал.
Для Калька это была длинная и страстная речь. Киний обнял его и получил в ответ сокрушительное объятие.
Потом Кальк ушел присматривать за рабами, готовившими груз для Аттики. А Киний снова занялся сбруей. Он сидел спиной к ограде загона, в тени стены, и пришивал новый недоуздок, когда к нему склонился молодой Аякс.
— Добрый день, господин.
— К твоим услугам, Аякс. Прошу — располагайся со всеми удобствами на этой кочке травы.
Киний указал на землю и протянул мальчику мех с кислым вином, которое Аякс выпил, словно амброзию.
— Отец попросил тебя взглянуть.
У него под мышкой, как у ученика на агоре, было несколько свитков. Он положил их на землю.
Киний развернул один свиток, взглянул на рукопись — очень аккуратный почерк — и увидел, что это Геродот.
— Тут только четвертая книга — о скифах. Потому что… ну… отец сказал, что вы завтра уходите. В Ольвию. Так что времени на чтение у тебя немного.
Киний кивнул и взял в руки недоуздок.
— У меня, вероятно, и на чтение одного свитка не будет времени.
Аякс кивнул и молча сел. Киний принялся за работу, тонким бронзовым шилом на куске мягкой древесины проделывая в коже ряд аккуратных отверстий. Время от времени он поглядывал на Аякса — мальчишка беспокойно ерзал, перебирая куски кожи и нитки. Но молчал. Это Кинию понравилось.
Он продолжал работать. Когда все дыры были проделаны, он навощил льняную нить и вставил в иглу — слишком большую для такой работы, но другой во всем лагере не нашлось. Киний начал шить.
