— Что у тебя на уме? — спросил Киний.
Никомед восхищался золотым литьем на мече Киния.
— Великолепно! Ты простишь меня, если я признаюсь, что никак не ожидал, что буду тебе завидовать? Хотя я слышал об этом чудесном мече. — Никомед пожал плечами, на его лице появилось холодное выражение. — Мечи не часто переходят из рук в руки — мне нравится острый клинок, который остается у меня. Но рукоять — работа искусного мастера. Из Афин?
Киний покачал головой.
— Мастер афинский, но живет у саков.
— Стиль — великий афинский, но все эти экзотические животные… и Медуза! Или это Медея?
Киний улыбнулся.
— Подозреваю, что Медея.
— Медея? Она ведь убила своих детей, верно? — Никомед поднял бровь. — Это лицо — могу себе представить, как она убивает ребятишек. Прекрасное… но свирепое. А почему здесь Медея?
Киний покачал головой.
— Думаю, просто шутка. Так что у тебя на уме?
Никомед продолжал восхищаться мечом. Потом выпрямился.
— Клеомен объявился, — сказал он.
— Зевс вседержитель! — Киний выругался. — В Гераклее?
— Хуже. В Томисе. Переметнулся к македонянам. Я узнал сегодня утром. Архонт еще не знает.
Киний потер подбородок.
Клеомену, хотя тот и принадлежал к враждебной фракции, были известны все их намерения, во всех подробностях. Он присутствовал на всех встречах городских магнатов — ведь, в конце концов, он сам был одним из них.
— Это может дорого нам обойтись, — сказал Киний.
Никомед кивнул.
— Я уважаю твои приказы, но ведь ты высылаешь из города всех сильных командиров. Не останется никого, кому хватило бы духу противостоять архонту — или Клеомену, если тот появится. А он обязательно появится.
Киний потер подбородок и поморщился. Потом глубоко вздохнул и сказал:
— Ты прав.
— Его кельты могут перебить лучших наших людей, и тогда он закроет ворота. — Никомед выпил свое вино. — Он пять лет улучшал оборону — не хотелось бы мне брать его город.
Киний покачал головой.
— Мы вернем город в три дня.
Никомед глядел с удивлением — на его гладком лице не часто появлялось такое выражение.
— Каким образом?
Киний приподнял бровь, показывая, что хочет, чтобы Никомед догадался сам.
— Измена? — спросил Никомед, но едва сказав это, сам рассмеялся. — Конечно. Мы ведь войско. А все наши люди в городе.
Киний кивнул.
— Мне бы хотелось рассматривать это как упражнение в военной демократии. Хорошо управляемые города могут неопределенно долго выдерживать осаду, конечно, если не случится что-нибудь непредвиденное. Но непопулярное правительство продержится только до тех пор, пока кто-нибудь не откроет ворота. Обычно ждать этого долго не приходится. Тираны…
