Он взял у слуги разведенное вино и сделал глоток.
— Антипатру нужны деньги. Ему нужно поставить свою сандалию на горло Аттике и Пелопоннесу. Нужно наше зерно и наше золото. И война, чтобы закалить новобранцев, прежде чем он пошлет их своему хозяину — богу.
Он немного помолчал, чтобы его слова были усвоены. Потом начал расхаживать вдоль кольца лож, обращаясь непосредственно к гостям, сначала к одному, потом к другому.
— Это будет не просто война городов, в которой сходятся гоплиты и победитель диктует побежденному условия или жжет его поля. Если Антипатр возьмет город, он его удержит. И назначит правителя-сатрапа — одного из своих македонцев.
Последнее Киний сказал непосредственно Никомеду. Это было сделано как будто случайно, и по смуглому лицу Никомеда неясно было, попадали стрела в цель.
— Здесь встанет македонское войско. Нас обложат тяжелыми налогами. Конец собраниям, никаких состоятельных людей. Вы можете спросить, откуда я это знаю, и я отвечу: видел, как это делалось от Граника[63] до Нила. Архонт кажется вам тираном? — Киний видел, как все зашевелились: это их задело. — По сравнению с отрядами македонцев архонт — воплощение демократии. По-вашему, Антипатр может принести пользу городу? По-вашему, вы сможете уплыть и вернуться через несколько лет, когда станет больше возможностей вести дела? — Киний снова замолчал и показал на Ликела. — Ликел был гражданином Фив. Спросите у него, что означает македонское порабощение.
Теперь все беспокойно ерзали на ложах, старшие по возрасту не смотрели Кинию в глаза. Они слышали его, но каждый, как большинство богатых, считал, что к нему это не относится: уж он-то сумеет откупиться, купить себе свободу, вне всяких сомнений. Тем не менее доводы Киния дошли до них: все знали, что за нападение на македонский отряд Фивы были уничтожены, городские стены разрушены, а большинство граждан продано в рабство. А ведь это Фивы — основа греческого мира, город Эдипа и Эпаминонда.[64]
Киний отпил еще вина.
— Не скажу, что мы можем одолеть мощь Македонии. Если бы сюда пришел Александр с семью таксисами ветеранов, с четырьмя большими войсками, со всей фессалийской конницей, со всеми своими псилоями, пельтастами и гвардией — несмотря на все наши союзы и силу, мы были бы разбиты за час.
Но на нас идет не Александр. Это, вероятно, будет даже не Антипатр — опытный полководец, позвольте заметить. Это будет один из младших военачальников, уцелевших в персидских войнах и стремящихся к славе — к тому, чтобы прославить свое имя на пути к морю. У этого военачальника будут два таксиса, причем один — из новобранцев. Дополнительно у него будет отряд, куда Антипатр поместит всех возмутителей спокойствия, всех, кого он хочет выслать из страны. С ним придут фракийцы, геты и бастарны. Даже если мы не сможем нанести ему поражение, мы сможем удерживать равнины так долго, что у него не будет времени на осаду города.
