Смех Алисы мало отличался от кашля.
— О да, он зол, согласна. Но это ничего не меняет. — Она отдернула руку, когда я попыталась вернуть злополучный ключ.
В конце концов я согласилась, и сейчас он незаметно для окружающих висел у меня на шее, словно я уже призналась, что омега, пусть пока только самой себе. Хотя, глядя на Зака, стоящего напротив под полуденным солнцем во время похорон, я догадывалась, что это ненадолго. В ночь смерти отца я почувствовала перемену в сознании брата. Что-то щелкнуло у него в уме, как в итоге все же открывается ржавый замок, с той же решительностью и удовлетворением.
С уходом отца тревожное ожидание переполнило наш дом до краев. Меня настигли видения о клейме омеги. Ночью я как будто прикасалась ко лбу Алисы и ощущала под пальцами выжженный знак.
* * * * *
Через месяц после похорон, возвращаясь с прогулки, я увидела во дворе советника Синедриона. Стоял конец лета, только что закончился сенокос, и жесткая стерня колола босые ноги, пока я шла по полю. Еще у реки, поднявшись по дороге на пригорок, я заметила дым из трубы нашего дома. Зачем разожгли огонь в такую жару?
Меня уже дожидались. Узрев черное железное тавро, торчащее рукояткой из пламени, я словно наяву услышала шипение прижигаемой плоти, мучавшее меня по ночам, и развернулась, чтобы сбежать. Но мать схватила меня за руку.
— Ты знакома с советником, Кассандра, он живет ниже по течению.
Я не сопротивлялась, но и не отводила взгляда от накалившегося в огне тавра. Символ в раскаленных угольях казался меньше, чем в моих видениях. До меня дошло: это из-за того, что им клеймили младенцев.
— Тринадцать лет мы ждали, чтобы разделить вас с братом, Кассандра, — сказал советник, и его большие руки напомнили мне об отце. — Слишком надолго один из вас тут задержался, другой же пропустил школу. Омегам не место в деревне, они все вокруг загрязняют. Это опасно, особенно для другого близнеца. Теперь каждый должен занять надлежащее место.
— Наше место здесь, в нашем доме! — воскликнула я, но мать меня тут же перебила:
— Касс, Зак нам рассказал.
Советник продолжил:
— Ко мне пришел твой близнец.
Зак потупившись стоял позади него, но при этих словах поднял взор на меня. Что я ожидала увидеть? Может, триумф. Или раскаяние? Но его взгляд ничем не отличался от прежнего: настороженный, выжидающий, даже испуганный. А мой собственный в страхе не отрывался от тавра, шаря по торчащей длинной ручке и раскаленному наконечнику с печатью.
