Как-то по телевизору Максим смотрел передачу о том, как хранится и время от времени удобряется тело Ленина. Желтую, вспоротую и выпотрошенную мумию погружали в склизкий, похожий на кисель, раствор. Жуткое зрелище! Сколько это тело наделало зла, если уже столько лет не знает покоя?! Не знает покоя и страна, в чье сердце вонзил клюв и когти этот упырь. Ударил в сердце и лежит в самом сердце.
Ботинки Максима были на тонкой подошве и не предназначались для продолжительного гуляния по зимней слякоти. У Максима давно промокли ноги, но он не обращал на это внимание. Он стоял как вкопанный, упёршись взглядом в мавзолей и особенно в один его угол. И вот в какой-то момент напряженного созерцания Максим почувствовал прилив леденящей душу тревоги, его кинуло в холодный пот, волосы на голове встали дыбом. Ему почудилось, что чёрный мавзолей покачнулся в одну сторону, а брусчатка площади поплыла в другую, ад разинул свою бездонную пасть и время остановилось. Минут через десять Максим привлек внимание охранника, одетого из-за сырой погоды в плащпалатку, прохаживающего вдоль захоронений возле стены. Охранник остановился, ему было не понятно, зачем приличного вида мужчина стоит так долго, уставившись на мавзолей. Заметив реакцию охранника, Максим побрёл в сторону храма Василия Блаженного. Он всё так же не знал, как будет жить дальше, но что должен сделать понял бесповоротно.
Россия, если отпадешь от своей веры, как уже отпали от неё многие интеллигенты, то не будешь уже Россией или Русью Святой. И если не будет покаяния у русского народа – конец мира близок. Бог отнимет благочестивого царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами.
Святой Иоанн Кронштадтский, 1905 г.
На подготовку задуманного тем холодносырым поздним вечером у мавзолея ушло больше месяца. Одновременно с этим, пытаясь сформировать для себя образ того, чья мумия тухнет в сердце страны, лишая её выздоровления, Максим перелопатил массу литературы и документов. Во многом ему помог интернет. Однообразнотошнотворную макулатуру времен построения коммунизма, восхвалявшую дела, идеи и личность вампира, Максим отбросил как необъективную. В своих изысканиях он отдавал предпочтение и современным авторам, пытающимся дать анализ событиям почти вековой давности с позиции накопленного нашей страной последующего исторического опыта, и трудам людей, кого судьба свела с бесами революции в реале, а также словам тех отечественных прозорливых провидцев, ясно понявших, кто именно явился на исторической сцене под псевдонимом Ленин. Максим с лихорадочным упорством и интересом вгрызся в литературу об Ульянове. Никогда в жизни он не был так увлечён. У него была ощущение, сравнимое с ударом тока, у него замерло сердце, когда он случайно наткнулся на почти документальное подтверждение того, что он увидел в ту тяжёлую и мрачную для себя минуту, когда всматривался в один из углов мавзолея. Некоторые, особо заинтересовавшие фрагменты Максим ксерокопировал, что-то выписывал.
