— Верно… Пойти, что ли, в коллектив почудачить, а то к гудку не поспеть.
Шагнул было Петька в сторону, да Юлочка его окликнула.
— Постойте. Куда вы? Я не пущу вас. Почему вы злы? Я не видала вас никогда злым. Это интересно. Знаете, вам идет злость. Вы такой страшный, большой, лохматый и такой… захватывающий.
Засмеялась снова.
— Сегодня никто не должен быть злым. Понимаете, никто. Ах как хорошо, если бы вы знали. Так бы всех перецеловала… всех… И вас. А? И вас, хотите?
— Э, куда там! Лучше в ухо дайте. Оно вразумительней и действует крепче. Прощевайте!
Ушел, не оглядываясь, зло гремя шаткими досками деревянного тротуара.
Юлочка рассеянно посмотрела ему вслед. Настроение праздничного дня не оставило ее. Вернулась в дом, надела шляпку и, выйдя на улицу, побрела наудачу. Долго шла по бесконечному бульвару. С бульвара прошла на край города к городниковским оранжереям, и оттуда, с большим пучком фиалок, прямо к Джеге. Комната у Джеги не комната, а так — дырка в четырех стенах. Цветы к ней идут — как сарафан быку ярославскому. Долго озиралась Юлочка, куда бы свой букетик поставить, наконец, налила воды из чайника в стакан и сунула в него фиалки.
Вслед за тем стакан был задрапирован тут же споротой со шляпки лентой и поставлен на окно, поверх стопки книг. Покончив с фиалками, Юлочка побродила по убогой джегиной конуре и присела, наконец, на край кровати. Тут только встало перед ней воочию все убожество окружающей ее обстановки.
Следуя ходу своих мыслей, переводила она взгляд свой с одного предмета на другой и вдруг громко выговорила:
— Он будет жить иначе.
А Джега в этот день бродил как угорелый. Будто влез кто горячей пятерней в грудь и зажал в тугой кулак сердце. То вдруг запоет в груди, то злоба вдруг подымется, да такая — башку бы разбил.
Придя в коллектив, закрыл окно. Штору вниз сдернул, завесил солнечную улицу. Нинка удивленно повела бровями — ничего не сказала, въелась сухими губами в папиросный мундштук, затянулась покрепче, ткнула нос в книжку.
Долго в молчании сидел Джега у своего стола. Вспомнил вчерашний день, двуколку, избу чигуновскую. Стыд ожег щеки. Схватил лист бумаги. Набросал наскоро Андрюше Чигунову:
«Прости, друже! Вчера я кинулся от вас в город, не сказавшись. Так вышло. Забыл в городе шкаф с союзными деньгами запереть. Деньги случились большие. Как вспомнил, ноги сами в город приударили. Сам понимаешь. Не серчай. Скоро вернусь к вам, еще не раз побалакаем. Отпуск тоже у вас проведу нынче. Прости. Книги из портфеля вам в читальню. Портфель себе возьми на память.
