И сдавил шею ворону всей пятерней, так что у птицы глаза из орбит полезли. Через минутку хватку ослабил, дал отдышаться.
– Повторяю вопрос: кто? Считаю до трех, потом ты умрешь, если я ответа не услышу.
– Не надо, скажу. Калим его звать.
– Калим? Не слышал никогда. Кто такой, каков из себя, где обитает?
Имя ворон назвал странное. Первуша уже знал, что в городах имена чаще христианские – Павел, Георгий, Иван. В деревнях зачастую встречаются старые, пришедшие от племенных, – Ратша, Замята, Кудеяр. Имя Калим вовсе какое-то не наше, не славянское.
– Ворон он, старый уже, говорят – триста лет ему. Кто постарше меня, видели, как он человеком обращается, выглядит седым стариком.
Для Первуши удивительно. Коляда никогда не рассказывал о подобном. Сам не знал или не успел поведать?
– Чего замолк? Где найти твоего вороньего царя можно?
– Ты человек. Неужели думаешь с птицей справиться? Он улетит, ты не догонишь.
– Хоть ты и ворон, а мозги куриные. С чего ты решил, что я воевать с ним буду? Может, побеседовать хочу, вот как с тобой.
Первуша сдавил ворону шею. Тот задергался, засучил связанными лапами. Юноша хватку ослабил.
– Если в полуночную сторону отсюда, день лета. Там река изгиб делает, посредине остров, деревья растут высокие. Там его обиталище.
– Волшбе обучен?
– Не знаю, не замечал.
– Все живое на земле смертно, и Калим твой тоже.
Первуша свернул ворону шею, отбросил мертвую птицу. Они напали на человека, покалечили, прощать им юноша не собирался. А вот стаю под корень извести хотел. Подобрал оба трупика, вышел во двор. Вороны, сидящие на дереве, уставились на него. Первуша поднял в руке битых птиц.
– Так с каждым будет! – каркнул он. – Убирались бы вы отсюда! Не дам зло творить в деревне!
Вороны в изумлении переглядывались. Чтобы человек с ними разговаривал – невиданное дело! Первуша швырнул наземь птиц, вернулся в избу. Ратша уже не стонал, лежал на лавке тихо.
– Как ты, хозяин?
– Лучше.
– Подкрепиться чем есть ли?
– Горшок со щами в печи стоит, сам распорядись.
Ну, если хозяин позволил, надо хозяйничать. Первуша щей в миску налил, под рушником каравай хлеба обнаружил, отхватил ножом кусок изрядный. Уселся за стол, с аппетитом поел. Щи постные, без мяса, надолго сытости не дадут.
– Там, в чугунке, еще яйца вареные. Утром в курятнике набрал, ты поешь, – разрешил Ратша. – Все сытнее.
Первуша съел пару вареных яиц, запил узваром шиповника. На крыльце каркнул ворон, просил выйти.
Юноша вышел. Ворон сидел на перилах крыльца.
