К Первуше Мышата спешит, в руке ведро. Издали кричит:
– Чего глазеешь? Тушить надо, пока соседние избы не занялись.
– Охолонь. Одна изба и сгорит.
– А мельник где?
– Где ему быть? В избе. Запамятовал, как я сказал, что он дух испустил?
– Я думал – ты для красного словца.
– Все, Мышата, кончились твои мучения. Чистая теперь деревня. Бояться нечего, жаль только людей.
– Появятся, – уверенно сказал Мышата. – Погоди две-три весны да проведай. Не узнаешь деревню.
– Даст Бог, приду.
– Самым дорогим гостем будешь. Я кашу в чугунке ставил. Поди – поспела. Пойдем откушаем.
Подкрепились кашей, Мышата масла не пожалел. Вид довольный, хоть и один в деревне остался. Времени уже далеко за полдень. После обеда отправились посмотреть, что там с избой мельника. А сгорела вчистую, только каменный фундамент остался. Головешки еще дымились, и запах вокруг стоял горелого мяса. Как ни странно, строения вокруг избы не загорелись и не почернели от копоти.
– Для кого-то фундамент готов, – сказал Мышата. – Руби лес, строй избу.
– Место нехорошее, не надо здесь строиться. И другим скажи, – ответил Первуша.
– Твое слово для меня – закон.
Первуша раздумывал. Уйти сейчас из деревни – не успеет отойти, вечер настанет. В голом поле, а тем более в лесу, ночевать не хотелось. Решил – с утра в путь двинется. Мышата побаивался в ночь один оставаться. Нежить порубили, но кто его знает, какой неприятный сюрприз ночь преподнесет. Забежал вперед Первуши:
– Ты же останешься сегодня ночевать?
– Побаиваешься?
– Есть немного.
– Так и быть, переночую. А завтра в путь.
– Деревня опустела, занимай любую избу и живи на готовом.
– Хм, Мышата. Чтобы жить здесь, надо скотину держать, пахать – сеять, а я другому обучен. И в своем ремесле больше пользы принести могу.
– Это верно, не подумал. Кабы не ты, не я остался бы в живых, а мельник.
– Во-во, заселил бы в избы нечисть, путников убивал, люди стороной начали деревню обходить. Получилось бы гнездо чернокнижное, колдовское. А это княжеству угроза.
– Эка мельник замахнулся!
– Похоже, планы большие были. Да сейчас перед апостолом Павлом стоит.
– Чтобы не только тело его сгорело, но и душа в огненном аду мучилась. Много загубленных жизней на нем, ой много!
Вдвоем закончили ремонт двери, навесили.
– Бревном будем подпирать? – поинтересовался Мышата.
– Нежить не придет, если только дикий зверь, да и то сомнительно. Запах отпугнет. Порубленная нежить, пожарище. Не по нраву зверью сие. А доброго путника, случись он, сам приветишь.
