– Здравствуй, Коляда! Прости, что долго не был, пришлось избу твою и лес покинуть, скитаться. За науку твою большая благодарность и низкий поклон.
Первуша поднялся, поклон земной отвесил.
– Не смог в полной мере величие твое оценить. Умен ты безмерно, да по молодости и глупости своей не удалось каждый миг в пользу обратить. Брюхо больше интересовало – кулеш будет или рыба. А теперь уже поздно. Но ремеслу твоему не изменил. С нечистью и нежитью борюсь в меру сил, болящих пользую. Советы твои помогают. Если не всегда достоин тебя был – прости. А сможешь иной раз помочь, совет вовремя дать, благодарен буду. Ноне к басурманам направляюсь, брата из неволи выручать.
И вдруг голос Коляды в голове, тихий: «Созрел значит, пора пришла. Под Кафой он».
Первуша подскочил, обернулся. Не шутит ли кто над ним? Никого. Стало быть – не послышалось. Дух Коляды весть подал. Приободрился Первуша: добрую весть знахарь подал. Не сказал – воротись, ибо голову сложишь, а место указал.
Первуша месту упокоения тела учителя поклон отбил. А потом быстрым шагом к своей бывшей деревне. Так никто на месте разоренных хозяйств не поселился, примета дурная. Первуша тоже первый раз сюда шел, как от басурман сбежал. То Коляда не пускал, то сам идти боялся. Что он увидит? Косточки своих близких? Останки соседей? А теперь отважился. Думалось – злости наберется, да не ко всему миру, а к башибузукам злопакостным. Зло копить в себе не надо, еще Коляда не раз ему повторял. Иначе зло против тебя обернуться может. Добро и зло существовали и существовать вечно будут, и одному без другого никуда, вечные антиподы.
По старой памяти землянку семьи своей нашел; почти обрушилась. Рядом кости, выбеленные солнцем, ветром и дождями. Отца опознал и матушку по истлевшей одежде. Домовины не было, как и досок, чтобы гроб сколотить. Прошелся по уцелевшим избам, нашел кусок грубой холстины, лопату. Инструменты татарам не нужны, работать они не умели и не хотели, для этого рабы есть. Забирали все, что имело ценность, могло быть продано. Первуша к землянке вернулся, обочь ее могилу вырыл. Здесь жили, здесь погибли оба, пусть в общей могиле упокоятся. Скелеты холстом обернул, опустил в могилу бережно, рядком. Да за лопату взялся. Когда холмик земляной над последним пристанищем родителей готов был, отыскал заржавевший топор. Направил на камне, от соседской сараюшки отодрал деревянные бруски, соорудил крест, на могиле установил. Все же христиане, честь по чести быть должно. Теперь колпак с головы скинул, заупокойную прочел. Давно еще выучил, как раз к этому моменту.
