К отцу своему, к жнецам | страница 43
Ведь кроме обычного гомона страстей, беспрерывно оглашающего человеческие недра, во мне водворилась еще некая болезнь, отгородив себе словно тайные покои, о происходящем в которых ничего не ведает разум, призванный ведать всем. Ты же хочешь, чтоб я заглянула туда, где, возможно, совершаются таинства, опасные для непосвященных: богам все доступно, ты и в преисподнюю сходишь без трепета, я же иной породы, и страх придан стражем моему благополучию.
Ф. Я замечаю, что мы, описав круг, пришли к тому, с чего начали, – к твоему страху, только теперь он не наружу выходит, как ты говоришь, а в своем доме запертых дверей страшится. Хорошо, давай же поговорим о твоем недуге, сколь он силен и откуда возник.
29
10 марта
<Без адресата>
Думают о мнимом призраке, который по-прежнему встречается то одному, то другому, что это господин нашего замка, явившийся просить за себя молитв, и считают, что этим вернее верного свидетельствуется его кончина. Удивляются, однако, почему он бродит праздно, ни к кому не приступаясь с той нуждою, которая сюда его привела, покамест не начинает он уже и сниться некоторым, возвещая все те нелепости, которые они сами, измыслив наяву, унесли с собою в сон, как люди, что приходят поесть на могилах. Дивно, какая молва обо мне, и сколь богатая! В ночи меня встречают со страхом и уважением, как человека, владевшего этим домом при жизни и по смерти не оставляющего этих пределов; лишь зайдет солнце, этим стенам я хозяин, этим людям повелитель, нашей госпоже супруг! Если придет странник издалека, первым делом его потчуют этой историей, а по окончании повторят снова, чтобы разнес он ее по миру без упущений. Помутился бы мой разум от тщеславия, если б был он со мною; наполнил бы меня дух головокружения, если б не был я уже обиталищем худшего духа. К четырем вещам, удивлявшим царя Соломона, прибавил бы я пятую, именно – чудесные пути народной благосклонности: не угадаешь, к какому чудовищу она прилепится, какому из своих вымыслов ужаснется, сама собою упиваясь, властью рассудка не умеряемая.
30
13 марта
Досточтимому Хильдеберту, епископу Ле-Манскому, Р., смиренный священник ***ский, – спасения в Творце спасения
Вот новая ночь, и я опять вижу тех двух, за чьею беседою уже привык наблюдать; такие речи на сей раз ведутся.
Ф. Не так уж вески твои причины жаловаться. Не снятся ведь тебе ужасные сны, не видишь ты ни свирепых воинов с мечом, ни себя одинокую в пустынном месте, и дом твой не двоится, и на пороге не сидят окровавленные чудовища. Ты не просыпаешься в незнакомом месте, дивясь и стыдясь своему возвращенью, не причиняешь ущерба ни другим, ни себе, как те, что часто падают в огонь и часто в воду, но благоразумно возвращаешься в свою постель, хотя иной, менее удачливый, мог бы шею себе свернуть. Скажешь: «Я делаю вещи, в которых себе самой не могу дать отчета». Но ведь что ни день движут тобою то гордыня, то тщеславие, то гнев, то еще какая-нибудь страсть, которая охватывает тебя и ведет, куда не хочешь, – так стоит ли горевать, что один час ты принадлежишь помыслу, для тебя темному? Где нет согласия, нет и вины.