Автопортрет с устрицей в кармане - Роман Львович Шмараков

Шмараков Роман Львович родился в 1971 году в Туле. Окончил филологический факультет Тульского педагогического института (1994). Защитил кандидатскую (1999) и докторскую (2008) диссертации в Московском педагогическом государственном университете. Переводил с латыни Венанция Фортуната (М., 2009), Пруденция (М., 2012), Иосифа Эксетерского (М., 2013) и других. Автор книг «Овидий в изгнании» (Луганск, 2012), «Каллиопа, дерево, Кориск» (М., 2013). Живет в Санкт-Петербурге, работает в Высшей школе экономики.

Роман Шмараков

*

АВТОПОРТРЕТ С УСТРИЦЕЙ В КАРМАНЕ

Роман

Многие помогали мне, когда я, сочиняя этот роман, обращался за разъяснением самых разных вещей. Это в особенности Софья Багдасарова, Дмитрий Иванов, Елена Сафф, Артем Серебренников, Дильшат Харман, Юлия Штутина; пусть простят меня те, кого я не упомянул.

Особая благодарность — Екатерине Ракитиной, которой я обязан двусмысленностью, связанной с украденными книгами, а также фразой из Хроники Герарда Марша, обсуждаемой во второй главе: «And so they went back and forth for the battle it filled their hearts with woe» и «And so they went to Beckenford for the battle, it filled their hearts with woe»; эта фраза, в ее подлинном и искаженном виде, дала мне название Бэкинфорда и избавила от трудностей, с которыми я сам бы не справился.

...E saettо nel seno

De la misera Arcadia non veduti

Strali ed inevitabili di morte.

Giovanni Battista Guarini, «Il pastor fido»

Длинная комната с большими окнами, которую все живущие в доме называют галереей. Одна дверь из нее ведет в сад, другая — вглубь дома, а ближайшим образом — к короткому коридору на кухню. Близ двери, ведущей в дом, — столик, заставленный безделушками, в дальнем углу — дверь в чулан, задвинутая шкафом. На стене над столиком старинная картина. На ней пастушка, стоящая в раздумье, рядом на скамье ее кавалер с лютней, низко склонивший голову, позади в кустах — что-то похожее на гробницу. На заднем плане роща, из которой на опушку выходит еле заметный волк.

— Все-таки мне кажется, что одних тарталеток будет мало, — сказала Эмилия.

— Миссис Хислоп предлагает пару имбирных кексов, лепешки с девонширским кремом, мед и малину, — сказала Джейн. — Кроме того, она утверждает, что к твоим картинам пошли бы сэндвичи с кресс-салатом и креветками. Если хочешь, спроси ее, что она под этим понимает. Впрочем, креветок все равно нет, так что вопрос академический.

— Имбирные кексы, — задумчиво сказала Эмилия. — По-моему, это слишком хорошо для такого случая. Пойми меня правильно, я не думаю отказать моим знакомым в маленьком удовольствии, но мне не хотелось бы, чтобы потом говорили: «О да, там были замечательные имбирные кексы, миссис Хислоп выше всяких похвал, и еще виды аббатства в желтых рамках». Воспоминания так прихотливы.