Их объятия застал Александр, разом покончивший с мятежом и воротившийся домой прежде вестей о своем триумфе, еще задыхающийся от сечи и не остывший от воинской ярости. Увидев, что происходит в его спальне, он вскипел и молча бросился, подняв меч, на полуобнаженного Киприана, не имевшего при себе иного оружия, кроме того, которым думал сражаться с чужой женой; тот, однако, скатившись с постели и собрав всю свою ловкость, чтобы она послужила ему, как никогда прежде, несколько раз уворачивался от ударов взбешенного мужа, пока наконец, перехватив его руку, не изловчился погрузить лезвие в бок самому Александру. Оставив властителя умирать на полу, рядом с полуживой от стыда и страха женщиной, среди замка, полного ни о чем не подозревающих слуг, Киприан, завернувшись в какой-то плащ, пробрался к воротам и, спустившись со скалы, прямиком направился к дому городского совета, стуча по дороге в каждые ставни и возвещая, как о празднике, о гибели Александра, прекратившей для города все его беды и унижения. Знатным горожанам, спешно поднявшимся из постели, чтобы по его призыву явиться на ночное сходбище, Киприан предстал в полном блеске тираноубийцы, щедрыми похвалами украсив рассказ о деяниях, совершенных им в эту ночь, и требуя от городского совета наград и почестей, подобающих освободителю. Горожане, однако, выслушав его с важным и внимательным выраженьем и поблагодарив за принесенные вести, начали судить вопреки его предположениям.
Один сказал: «Киприан, который хочет от нас публичного одобрения, не убил бы Александра, если бы тот сам его не вооружил. Он не взял с собою в замок щита, не панцирь надел, а тонкую ризу и, умащенный, вошел в спальню, в которой, как он тщательно удостоверился, не было ее хозяина. Он говорит, что убил тирана, – но тираноубийцу привел бы в замок тиран, а не его жена, ненависть, а не любовь; намеренный подняться туда ради того, за что он себя прославляет, он нес бы с собою мужество, нес бы меч; он шел бы туда, где мог найти Александра, а не поспешал оттуда, где его вернее всего было искать». На это Киприан отвечал: впустую говорить, что у него не было оружия, – какая польза Александру, что у него оно было? У того, кто к Александру пошел безоружным, доблести не меньше, но опасности больше. «Не смотри, – прибавил он, – что я принес в замок: вынес я из него Александрову смерть. Меч не мой, но рука моя, отвага моя, замысел, опасность, тираноубийство – мои».
