— А вот меня не обыскивали, — сказала княжна. — Выходит, не такие уж они дикари, какое-то воспитание получили…
— Если они обычай пленных есть имеют, нам от ихнего воспитания проку мало, — задумчиво произнес Овцын.
— Да я вам только гипотезу, предположение то есть привел. К тому же ее мало кто разделяет, — поспешил успокоить Ильин.
— И все же… — Голос коллежского секретаря звучал по-прежнему озабоченно. — И все же почитаю за лучшее отсюда ретироваться… Надо изыскать возможность бежать.
— Легко сказать, — проворчал филолог и включил фонарик.
Найдя низкую дверь, сбитую из крупных плах, он навалился на нее плечом и принялся раскачивать. Но сработано было на совесть — дверь не шелохнулась.
Ильин сунул фонарь в карман и стал колотить по грубо обструганным плахам.
— Эй, открывайте!
Дверь внезапно подалась, и яркий свет ослепил филолога. На фоне голубого прямоугольника мешковатая фигура отворившего дверь казалась непроницаемо черной. Заслонившись ладонью, Ильин сказал:
— Позовите начальника! Кто тут у вас главный?
Теперь он различил черты лица стража. Из-под светлых кустистых бровей на него внимательно смотрели серые глаза. Крупный нос с горбинкой, облупившийся от солнца, придавал физиономии караульщика горделиво-хищное выражение.
— К волхву хощешь? — со странным носовым клекотом спросил горбоносый и смерил Ильина оценивающим взглядом. — Жди.
И захлопнул дверь.
Филолог принялся было гадать вслух, кто этот волхв. Но успел только проинформировать своих соузников, что так именовали авторы летописей жрецов древнеславянской языческой религии.
— Они совершали жертвоприношения и молитвенные обряды перед изваяниями богов…
— Бесы суть! — загремел было Ивашка.
Но тут стукнул засов, и солнечный луч ворвался в землянку.
— Изыди! — позвал горбоносый и махнул Ильину рукой.
Пока двое бородачей, вооруженных короткими мечами, вели его через нагромождения обугленных стволов, а потом по широкой утоптанной тропе вдоль полноводной реки, Ильин пытался сообразить, где согласно памятной ему топографии находились избы Никольского Погоста, но местность казалась совершенно незнакомой.
Дремучие ели стеной стояли над поймой, там, где должны были тянуться огороды села. К тому же коренной берег поднимался намного круче, чем во времена фольклорной командировки Ильина. «Наверное, оплыл берег — столько раз за сотни лет перепахивали да перекапывали», — размышляя таким образом, филолог с любопытством вертел головой во все стороны.
