Чтобы высвободить проезд для машины, я был вынужден оттащить с мостовой несколько мертвых ребятишек. Они были как деревянные, и у одной девчушки с тонким, словно мраморным лицом вся левая ладошка была измазана чернилами…
Рывком бросая вперед машину, я постарался как можно скорее отъехать от этой страшной цепочки.
Уже на следующей улице, широкой и нарядной, блистающей вереницей зеркальных магазинных витрин, я подумал: если в городе были заранее оборудованы бомбоубежища, значит, здесь могут оказаться живые люди.
Надпись «Бомбоубежище» я увидел сбоку огромного бетонного здания почтамта. Массивная металлическая дверь была наглухо заперта зажимами изнутри. Но сбоку имелась ниша с кнопкой аварийного открытия.
Я несколько раз нажимал сигнал переговорного устройства, но маленький черный ящичек репродуктора молчал. И тогда я включил аварийное открытие. Оно действовало. Через минуту дверь открылась, и я оказался у входа в просторный тамбур, в котором было совершенно темно. Пришлось сбегать в вездеход за фонариком.
Внутренние двери я открыл с соблюдением всех правил атомной защиты: задраил за собой наружную дверь, обработал себя и тамбур дезактиватором, бьющим через сетки потолка, и только после этого открыл внутреннюю дверь.
На меня пахнуло могильным холодом большого подвального помещения. Там было тоже совершенно темно, но оттуда доносились какие-то звуки — не то шорох осторожных шагов, не то чей-то шепот.
— Кто здесь есть? — крикнул я, и мой голос раскатился по подземелью.
Мне никто не ответил, но таинственная, почти бесшумная возня продолжалась.
Я включил свой фонарик. Он осветил груды мертвых тел — на скамьях, на полу, на столах. И между ними живыми искорками переливались сотни глаз.
Это были крысы, бесчисленные полчища наглых, разъевшихся крыс, недовольных тем, что я своим вторжением прервал их пиршество.
Вот эти живые бусинки шевельнулись и медленно, точно подчиняясь какой-то единой команде, двинулись ко мне…
Я с грохотом захлопнул тяжелую металлическую дверь, задыхаясь от омерзения и ужаса, открыл наружный выход и выскочил на залитую солнцем улицу. Успокоился я, только забравшись в свой вездеход и закрыв за собой люк.
«Что за страшная смертельная сила погубила даже тех, кто спасался в надежном бомбоубежище? Отравляющие вещества еще невиданных свойств и концентрации? Но тогда погибли бы и крысы. А эти мерзкие животные благоденствуют…»
Еще в Багане я понял, что радиация на крыс почему-то не действует. Очевидно, и здесь город погиб от смертоносной гибельной радиации. А ее давала только недавно изобретенная, так называемая «чистая бомба», убивающая все живое и оставляющая в целости машины, дома, всякие ценности.
