Проснулся Саблин ни свет ни заря. Его волновало состояние прооперированных. Решив не откладывать дел в долгий ящик, он отправился к Анфисе, чтобы узнать, как прошла перевязка. Умом он понимал, будь проблемы его бы уже побеспокоили, но душа требовала подтверждения.
— Вот и все. Переезжаю. — Первым делом огорошила хозяйка. — Сил больше нет здесь оставаться. — Вещей никаких брать не буду. Пусть все кредиторам останется, да и подозрительно будет, коли возьмусь добро вывозить. Налегке пойду. Дел никаких за собой не оставляю. Больные наши, считай, выздоровели.
— Бог в помощь. — Саблин весело подмигнул. — Рвешь, значит с тяжким прошлым. Новую жизнь начинаешь, молодка?
— А то. — Анфиса и вправду разительно изменилась с их первой встречи. Помолодела, выпрямилась. — Я теперь состоятельная мещанка выхожу.
— Тогда не задерживаю. Уходи спокойно, а я чуток в сарае у тебя поковыряюсь.
— Так это уж не у меня. Спасибо вам за все. — Анфиса поклонилась в пояс и уже не оборачиваясь пошла по улице.
Уйти сразу вслед за своей бывшей помощницей Саблин посчитал неуместным. Окинув взглядом подворье от остановил взгляд на двери сарая, где у Богдана хранились столярные инструменты.
— Может пока плечики сварганить, тем более, что для этого ничего особенного и не требовалось. Буквально за пару минут был сбит треугольник к которому приспособлен незамысловатый крючок. Набить десяток таких приспособлений было делом чести, тем более, что все простейшие комплектующие были под рукой.
Как раз в это время, случилась и другая встреча. В той самой гостиной, где происходил осмотр маленького Ваньки, встретились старинные друзья и партнеры, а попросту любовники Агап Никитич и Глафира Андреевна, компаньонка Марии Ивановы. Дружбе этой насчитывалось уже порядком времени. В часы, что старшая партнёрша занималась с девочками, младшая «образовывала» их отца.
Бурный роман перетек в некоторую холодность, сменившись вначале товариществом, а затем партнерством.
— Здравствуйте, Агап Никитич, — сказала гостья, усаживаясь на привычное кресло, которое за годы общения привыкла считать «своим».
— Агап оторвался от бумаг и поднял вверх брови, удивляясь неурочной встрече. — Рад вас видеть, любезная Глафира. — Подобным тоном купец не разговаривал ни с одним другим человеком. Уж слишком явно в нем плескалось приветливость и дружелюбие.
— Перестаньте хмуриться. Дело пошло на лад. — Собеседница позволила себе улыбнуться. — Справился лекаришко, хоть я в него признаться не верила.
