И всё же… «Всё же здесь что-то не так…», — именно эта мысль занимала всё последнее время Модеста Шокотова. «Куды ж им выдумать — мертвеца на ярманку приволочь! И слова эти… Вестимо, где-то слыхал я уж эти слова…», — морщил он лоб, вспоминая то «порато», то «бажоны», то «дородны». И ещё что-то странное — не то словцо, не то присказка, точно за компанию выглядывало из недр памяти. Точно тот, кто говорил «порато», говорил и другое. «Охти-мнециньки!», — слышался Шокотову усталый женский голос, неведомо о чём вздыхающий, незнамо кого жалеющий…
Спустя три или четыре дня, как ярмарочный мертвец явил себя торговому люду, Модест Шокотов, запирая после вечерней службы церковь, услышал у себя за спиной:
— … В слободах только и разговору, что об этом немце. Сказывают, будто об нём и видение уже было. С него и должно начаться…
Несколько женщин из мещанок, задержавшиеся в церковном дворике, говорили между собой.
— Что начаться?
— Что, что… Известно!.. Должно начаться, — несколько негодуя на бестолковость товарки, объяснила первая.
— Да и не немец он вовсе, — вмешалась третья. — Брат мой, Семён, что в Москву-то с товаром ездит, сказывал, что речь такую слыхал от мужиков, которые с рыбными обозами приходят… Какой он немец!
Тут Шокотов услышал четвёртый голос. Та, кому он принадлежал, не участвовала в общей беседе. Но слова и то, что хотела она ими выразить, имели, как казалось, какое-то отношение к разговору о ярмарочном мертвеце.
— Господи, Господи… — вздыхала женщина. — Царица Небесная… охти-мнециньки…
Шокотов остолбенел. Но уже в следующее мгновение обернулся и увидел маленькую, средних лет мещаночку. Очень недурную собой, с бойкими глазами, аккуратно одетую — в коричневое шерстяное платье. Она крестилась на церковь, кланялась поясно, то и дело поправляя цветастую шаль, покрывавшую голову и съезжавшую по временам на затылок, так что открывались её светлые, цвета, какого бывает капуста в щах, гладко зачёсанные назад волосы.
Шокотов тут же припомнил, что не раз уже видел её в церкви и точно — от неё слышал эти странные слова, все эти «порато» и «мнециньки». Но кто она такая, где живёт и чем занимается, он не знал.
— Ну… чего тут… столпились… Не ярманка! — буркнул он на разговаривавших женщин, подстрекаемый не то удовольствием от своего открытия, не то неудовольствием от новой загадки. — Ишь, не намолились!..
Женщины, не обращая внимания на Шокотова и не прерывая беседы, побрели прочь. Поправив в очередной раз свою шаль и защепив её пальцами левой руки под подбородком, ушла и поразившая Шокотова мещанка.
