Должна тебе сказать, Анелька, что мне здесь неплохо. Больше всего меня мучает и слезы из глаз выжимает эта разлука невозможная. Я тут одна, сама, далеко от всех. Честно говоря, жизнь в этом месте, куда меня закинула злая судьба, идет. Работаю я, разумеется, тяжело, встаю с зарей. Вместе с другими каждое утро коров из трех коровников подоить надо. Потом свинок почистить, яйца собрать, коз и коровок выпустить в поле, и так все время. Самое главное, что я к добрым господам попала, благодарение Богу. Таких работниц и работников, как я, у них много, но что-то мне кажется, что я им по сердцу пришлась. Пани иногда подойдет, по голове погладит, что-то вкусное из господской кухни принесет. И каждый раз повторяет, что еще никогда не слышала, чтобы кто-нибудь, не будучи немцем, так хорошо по-немецки шпрехал, как я. Видишь, пригодились уроки фрау Киршнер, на которые папочка нас гонял. Знаешь, это она, моя пани Цецилия, дала бумагу, чтобы написать тебе письмо. У господ есть еще маленький сын Хельмут, озорник, каких мало. Но мое сердце так радуется, когда мы иногда проказничаем вместе в саду. Тогда я забываю про все печали, и приходится напоминать себе, откуда я тут взялась и что домой вернуться не могу.
Обнимаю тебя и целую, моя дорогая. Напиши, если можешь, хоть бы два словечка. Волнуюсь за вас и за Хенрика на фронте – сюда разные слухи доходят.
Твоя Юзефа
