— Какой нелепый! — чему-то радуясь, воскликнула Женя. — Смотри, как надо. — Она повернула ведра лужками к себе. — Ни капли не прольешь… Мой пол!
Саня мыл. Он ползал, кряхтел, пыхтел, пачкался, ронял, ушибался…
А Женя? Женя вдруг преобразилась. Помните, какая она резкая, суровая вышла из автобуса? А тряпку в руках увидела будьте любезны! — даже засветилась от удовольствия. Женя работала с упоением, ловко, легко, весело. Это даже не работа была, а какой-то фокус, показанный с таким мастерством, что не только зрители, но и сам фокусник счастлив. Она получала удовольствие. Наслаждалась.
И когда Саня это понял, он задумался. И было над чем задуматься. Саня всегда был тайно уверен, что способен на любое, даже великое дело, стоит ему только очень, очень, очень захотеть. И теперь он решил убедиться, что это так. Саня добыл из кучи самый грязный сапог и напрягся, концентрируя на нем свою волю. Он очень, очень, очень хотел вымыть сапог так же быстро и ловко, как Женя.
Но руки не слушались, по локтям текла грязь. И черная тоска навалилась на Саню. Он очнулся только от радостного крика Жени:
— Ай да мы!
Действительно, будку было не узнать. Бело сверкал пол, на окне клетчатая абаканская штора, стол скрылся под клеенкой, разрисованной парусниками, голая лампочка утонула в багровом абажуре…
— Мы их научим красиво жить. Правда. Саня? — ликовала Женя Лохматкина. — Мы из них сделаем приличных людей.
Шел уже четвертый час ночи. Несмотря на мрачные мысли, а может быть, под их воздействием. Саня ощутил сильный голод и извлек из портфеля свой гигантский бутерброд.
— Ну, Саня… — пропела Женя. — Ты не просто путешественник. Ты — великий путешественник.
— Меня предупредили, — просто сказал Саня. — Сказали: запасайся. Женька уморит.
Женя засмеялась, отчего ее лицо стало еще более солнечным.
— Не могу видеть человека в бездействии. Сразу настроение портится. Моментально начинаю придумывать, в какую бы работу его впрячь…
Разделавшись с моряцким бутербродом. Женя извлекла из рюкзака три здоровенные банки с красками. В одной банке была черная краска, в другой — желтая лимонная, в третьей — серебристая, как ртуть. Саня кое-что начинал понимать. Он начинал понимать и волноваться, ибо предчувствовал: судьба готовит ему подарок.
Женя отступила к окну и с этой позиции глянула на глухую стену вагончика.
Осмотрев стену, грубо обитую листами сухой штукатурки. Женя, не отрывая руки, провела углем во всю стену зубчатую черту. Черта то взрывалась пиками, то рушилась вниз, то выписывала кудрявые кренделя.
