Я зорко поглядывала на часы на каминной доске — ни секундочки больше положенных тридцати минут играть не буду. Тревис елозил, вертелся, но не переставал улыбаться, слушая, как я домучиваю «Танец Феи Драже» Чайковского. Не думаю, что моя игра доставляет такое удовольствие; дело в чем-то другом. Он вежливо похлопал вместе с мамой, а потом замахал руками — мол, давай за мной, через кухню быстрее. Он помчался к амбару, крича на ходу:
— Скорее, скорее, ты сейчас увидишь…
— Что увижу? — я неслась вслед за ним.
— Давай, давай. У меня новый зверь.
Я уже знала, что звери Тревиса до добра не доводят, но его восторг и радость оказались слишком заразительными.
— Кто это?
— Увидишь. Я его в клетку Носика посадил.
— Лучше скажи заранее. Чтобы я хоть чуть-чуть подготовилась.
Но он не ответил. Мы вошли в амбар. В спрятанной в темном углу клетке сидел крошка-енот. Размером с маленького котенка, с острым носиком, пушистым полосатым хвостиком, с черными кругами на мордочке, он был больше всего похож на шаловливого ребенка, вырядившегося на Хэллоуин в костюм разбойника.
— Миленькая, правда? Я назову ее Бандиткой.
Бандитка недовольно зашипела и уставилась на нас. Черные сверкающие глазки — размером и цветом в точности как мамины гагатовые бусы, которые она надевает только по особым случаям.
— И правда миленькая, — со вздохом сказала я. — Но ты же не можешь держать енота в клетке. Отец жутко разозлится. Он же их стреляет. Они разоряют птичники, они копаются в огородах, они едят пеканы прямо с дерева.
— Ты только посмотри, — он бросил в клетку листик салата. Бандитка тут же схватила зелень передними лапками, прополоскала в мисочке с водой и съела — совсем по-человечески. Действительно, енот-полоскун. Procyon lotor, если быть точным.
— Если папа не застрелит, Виола постарается. Ты знаешь, как она дрожит над своим огородом.
Брат проворковал Бандитке что-то нежное и скормил ей следующий листик салата.
— И когда вырастают, становятся совсем дикими. Енота не приручишь. Ты же это знаешь?
— Я ее в зарослях нашел. Она была совсем одна и плакала.
— Около дома Лулы? Ее отец жаловался, что у них пропадают цыплята.
Тревис ничего не ответил.
— А ты ее маму поискал? — сердито спросила я.
— Что? Ну… ну… да.
— Тревис!
— Она была голодная! И такая одинокая! Что я мог поделать! Ты бы ее там тоже не оставила. Ты только посмотри на нее, Кэлли. Она такая милашка.
Бандитка жевала салат, сжимая листик маленькими ловкими ручками, а живые черные глазки то и дело поглядывали на нас. Да, очаровашка, ничего не скажешь. По крайней мере, пока не вырастет.
