Через минуту вошла Виола.
— Койота подстрелила, мистер Тейт, в бурьяне, меж сараем и курятником. Может, больной, уж больно хромал.
Мы с Тревисом так и застыли. Не может быть! Брат вскочил, опрокинул стул и ринулся вон из комнаты. Я — за ним, в пылу погони не обращая внимания на беспорядочные вопли в столовой. Бежала и кричала:
— Это не он! Это просто койот!
Мы добежали до сарая и двинулись по кровавому следу через высокую траву. В мозгу крутилась одна-единственная мысль: «Сколько крови, сколько крови». На земле лежал «койот». Только, конечно, это был не койот. Но он был жив. Он задыхался, скулил, но был жив.
— Нет! — заплакал Тревис.
Грязнуля лежал на боку, вся задняя часть в крови. Тревис пошатнулся.
«Пожалуйста, не сейчас, — взмолилась я. — Не смей падать в обморок. Я одна не справлюсь».
— Тревис, отвернись! Не смотри на кровь! Достань тачку, да побыстрее.
Он повернулся и побежал в сад, а я поспешила в конюшню за попоной.
Когда мы вернулись к Грязнуле, до него успели добраться и папа, и Гарри, и Ламар. Нас закидали вопросами и указаниями: «На лисицу не похож!»; «Почему он в ошейнике?»; «Не трогайте, он бешеный!»; «Где ружье? Надо его пристрелить, чтоб не мучился».
— Не смейте! Это собака Тревиса!
Я накинула на Грязнулю попону — для тепла и чтобы скрыть кровь.
— У Тревиса нет собаки, — удивился папа.
— Нет, есть! — заявил Тревис сквозь слезы.
Теперь, когда крови не было видно, мужество к нему вернулось.
— У Тревиса есть собака! — подтвердила я. — Помогите погрузить, мы свезем его к доктору Прицкеру.
— Эту дворняжку? Папа, можно я ее пристрелю?
— Это Грязнуля, — рыдал Тревис.
Они смотрели на нас в замешательстве, а Грязнуля жалобно подвывал из-под попоны.
Папа проворчал что-то о непослушных сыновьях, о людях, которые не знают, что делается в их собственном доме, об уйме зверья и о том, что еще одна собака — только через его труп.
Непонятно, что его так расстроило — слезы Тревиса или вой Грязнули. Возможно, искалеченная собака напомнила ему об Аяксе, и уж, без всякого сомнения, он вспомнил о длинной череде кошмарных питомцев Тревиса.
— Лечить эту тварь? Пристрелить его, и все дела, — заявил Ламар.
Они с папой развернулись и направились домой. За ружьем? За помощью? Кажется, я знала ответ, но сейчас об этом лучше не думать.
— Помогите, — сказала я двум оставшимся братьям, но Гарри только развел руками и отвернулся. Дождешься от него помощи.
Я потянулась к ошейнику — никогда не знаешь, как поведет себя даже самая спокойная собака в мире, когда ей больно. Но Грязнуля не пытался кусаться, только взвизгивал, пока мы с Тревисом поднимали его на тачку. Брат вдруг пошатнулся и закрыл глаза, я поспешно накинула на собаку попону.
