Я вычерпывала взбитые сливки ложкой, пыталась утопить мороженое, старалась не слишком шумно тянуть крем-соду через соломинку. Добрый Гарри дал мне два раза откусить от его бананового десерта (полезно быть его любимицей). До чего же вкусно, в следующий раз закажу себе такой, хотя он стоит целых тридцать центов!
Я погуляла по разным отделам магазина, с восторгом оглядывая разнообразные товары. Книжек почему-то не было. Может быть, владелец магазина сам не любит читать, а может, он думает: раз есть библиотека — больше ничего и не надо.
Мы вышли на улицу, и Гарри с Альберто начали грузить закупленные товары. Я двинулась в сторону «Фотографического салона Хофера» («Замечательные фотографии знаменательных событий»). Я уже входила в дверь, чтобы проверить, где Агги, когда заметила на витрине кое-что примечательное. Голенький младенец на медвежьей шкуре, деревенская парочка — жених и невеста во взятых напрокат нарядах. А между ними знакомая картинка — дедушка, я сама и Растение. Пусть весь мир — ну, по крайней мере, весь Локхарт — видит. Представьте себе, мы — местные знаменитости. Интересно, может, миссис Уиппл меня именно за это ненавидит? Нет, она меня не жаловала и до того, как мы открыли новый вид.
Я вошла. Над головой, объявляя о моем прибытии, звякнул колокольчик.
— Присядьте пока, — прокричал мистер Хофер. — Я занят.
— Кэлпурния, это ты? — раздался голос Агги. — Иди сюда.
Я откинула занавеси, закрывающие проход в студию. Агги позировала, сидя в изящном плетеном кресле, как на троне. На коленях она держала большущий букет искусственных роз и декоративной зелени. Она была явно недовольна букетом.
— Как ты думаешь? С цветами или без цветов?
Мистер Хофер обернулся:
— Привет, привет, мисс Кэлпурния. Рад тебя видеть.
Мистер Хофер пришел от нашего открытия в такой восторг, что готов был день и ночь рассказывать всем и каждому о значительности этого события и о той невероятно важной роли, которую играл он сам в обнаружении новых видов на нашей планете. Ведь именно его фотография — Vicia tateii крупным планом — хранится теперь в Смитсоновском институте, с именно его — Хофера — тисненой печатью на обороте снимка, напоказ всем-всем, во веки веков. И так далее, и тому подобное.
Он вежливо осведомился о дедушкином здоровье и о моем, но тут я его перебила и спросила, почему он выставил нашу фотографию в витрине.
— Хороший вопрос, юная леди. Такой хороший вопрос, что с полдюжины людей каждый день заходит в салон и спрашивает. И многие остаются, чтобы сделать снимок. Будит любопытство, можно сказать, помогает начать разговор. Вот совсем недавно…
