Очень похоже. Даже слишком. И про подходящий момент правильно сказал неизвестный мудак: сейчас им и нужно, чтобы я сел. Тогда — концы в воду; все, что они до меня растащили, аккуратно свалят на Борю Горелова. На всякий случай поинтересовался:
— Вась, а мужика ты не видел? В смысле — того, с кем Киприадис разговаривал?
— Видел-видел, — оживился он. — Потом, я уже здесь сидел, а они выходили. Он, короче, в министерстве работает.
— Откуда ты это взял?
— Да я его по телику видел, — пояснил Вася. — Он передачу ведет. Фамилию не помню — смешная какая-то…
— А выглядит-то как?
— Ну-у… Как, как… Маленький, лысый, толстый. На борова похож.
Вот, значит, как. Оказывается, Боров Визгун — министерский работник… Что ж… Зато теперь понятно, как они книжки за рубеж отправляли. С такими связями…
…Васе я проиграл. Мог, конечно, выиграть — но надо было как-то отблагодарить…
В хранилище достал из сейфа «Утопию» — она там оказалась только одна, восемнадцатого года. Поехал к Климову.
* * *
Конечно, он взял ее — еще бы! Пусть не первое издание, но — заплатил хорошо. Сорок — почти и не торговался, так, поморщился для порядка. Когда я сказал, что лувенской книги не было — не удивился, усмехнулся, головой покачал, поиграл брюликом на худом пальце. Отрядил нас с Соловьевым за новыми трофеями, дал список. Ездили мы теперь не так, как раньше — осторожно мы теперь брали; сначала я выяснял, кто на охране; потом находил повод зайти к Киприадису. Здесь все было пока ровно — то ли он не нашел еще, кому именно из ментуры меня сдать, то ли просто время тянул. Я был уверен: чуть что — почувствую, нюхом за версту поймаю. А пока тихо — отчего же еще не поработать? Соловьев по-прежнему изводил рассуждениями про книги, грядущий апокалипсис, всеобщее небрежение к Слову. Я слушал; со многим был согласен. Однажды он вдруг сказал:
— А ты изменился, Боря…
— В каком это смысле? — насторожился я.
— В смысле — книги меняют человека. Даже если ты их не читаешь.
Ответил:
— Я, между прочим, читаю. Не эти, понятное дело, — кивнул в сторону очередных отобранных нами томов. — Но, знаешь ли, не только комиксы…
— Боря, ты что, обиделся? — искренне удивился очкарик. — Я же, наоборот, к тому, что перемены в тебе вижу к лучшему… По-моему, ты как-то… задумываться, что ли, чаще начал…
— Слышь, Серега, уж лучше молчи. То я у него книг не читаю, то — слава богу, думать начал, а то все ходил идиотом…
— Да нет, Боря, да ты что! — замахал руками огорченный аспирант. Но я перебил его:
