— Это вы принесли?
— Я, я, — прозвучало забавно, почти по-немецки, но он, кажется, не уловил иронии. Жутко хотелось курить, но — деваться некуда, дело есть дело; надо было решить с этим насекомым, когда мы встретимся для следующего рейда. Интересно, — подумалось мне, — а он хорошо понимает, что становится соучастником преступления? Или — ему все равно? Или Климов ему так много платит? Ответ на вопрос я получил быстрей, чем ожидал.
— Антиквариат, — тихо и уважительно протянул он. — И много у вас таких?
— Да полно, — отозвался я. — Есть и покруче…
— Да вы что! — в глазах под очками появился интерес, — а инкунабулы есть? А эльзевиры?
Пришлось прослушать курс молодого библиотекаря. Мне было рассказано о том, что такое инкунабулы, сколько их в мире осталось (около сорока тысяч? Неплохо. Значит, и в моей библиотечке найдется); кто такие были эльзевиры и почему так ценятся их книги (иностранцы… вряд ли сам найду — придется тащить этого оратора с собой); рассказал, какие издания ценятся больше (прижизненные, с автографами — про первые можно выяснить, вторые — посмотреть внимательно, может, увижу закорючку какую). История про монаха, который стал убийцей из-за тяги к уникальным книгам, меня заинтересовала возможной аналогией, но очкарик Сережа явно не тянул даже на книжного маньяка.
Я слушал, не перебивая, терпеливо ждал: когда же о душе? Не ошибся.
— Понимаете, Борис, как бы вам объяснить… Книги — это больше, чем люди. В книгах сокрыта душа истории, религии, математики, всего — душа мира. Старая книга — это таинство по сути своей … Вот вы, например, знаете, как раньше создавались книги? Сначала вырезали литеры, потом их устанавливали в столбцы, набранные страницы ставились на доску; промежутки между строками заполнялись шпонами — это такие металлические пластинки, потом клали железную раму с винтами — она скрепляла набор. Особым валиком накатывали краску, клали лист белой бумаги и оттискивали… А вертельщики! Знаете, кто такие были вертельщики? А переплетчики? Видите ли, Борис, книга, сделанная руками, — это сакральный предмет, — тут он быстро скосил глаза — проверил, понял ли я, что такое «сакральный». Убедился — повторил: — Сакральный! В нее вложил свою душу автор, печатник, переплетчик — и еще люди, которые причастны… А те книги, что были до появления станка? Изумительные тома, которые переписывались вручную, с листами из хлопка, в пергаменте, с рисунками… …
— И какое это отношение имеет к душе?
