— Да, все это разумно и правильно, Камилла. Но мы живем в обществе, где принято гнаться за родством или богатством.
Она едва не застонала.
— Запись об аресте или отбывании срока, да и просто опекун, поселившийся в Ньюгейте,[1] — и прахом пойдут и моя родословная, и мое богатство, Ральф.
— Да ладно, не переживай, Камилла. Мы и вправду не замышляли никакого зла! Знаешь, преступников и разбойников уважают и прославляют в легендах, потому что они отнимали у богатых и отдавали бедным. Нам повезло быть бедняками.
— Преступники и разбойники частенько болтались в петле! — напомнила Камилла, сверкнув глазами. — Вы словно испытываете мое терпение. Сколько раз я уже пыталась объяснить вам обоим: кража — это не просто грех, это преступление!
— Ах, Камилла, ты — дитя! — пробормотал несчастный Ральф. Он снова уставился на стол. — Можно еще джину?
— Разумеется, нет! — отрезала Камилла. — Сам подумай, как свести концы с концами в этой истории, чтобы я хоть представляла, что можно сделать! Где сейчас Тристан? Его уже доставили к судье? И что я смогу со всем этим поделать? Если Тристана поймали…
— Он оттолкнул меня в кусты и позволил им схватить себя, — сказал Ральф.
— Так его арестовали? — спросила Камилла.
Ральф покачал головой, покусал губы и признался:
— Он в замке Карлайл. То есть я думаю, что он еще там. Я сразу со всех ног побежал к тебе.
— Боже мой! Его наверняка уже отвезли в тюрьму! — воскликнула она.
К ее удивлению, Ральф снова покачал головой:
— Нет, понимаешь, я слышал это чудовище.
— Что?
— Он был там. Граф Карлайл. Верхом на огромном вороном жеребце, очень зловещем с виду. Громадный — слов нет! Он кричал слугам, чтобы непременно задержали нарушителя, и что…
— Что же?
— Что он никогда уже не расскажет о том, что там увидел.
Камилла, смутившись, смотрела на Ральфа, и тот холодок, что прежде щекотал ей спину, теперь уколол в самое сердце.
— А ты что видел? — спросила она.
Он покачал головой:
— Я — ничего! Честно, ничего. Только слуг Карлайла. Они потащили Тристана в замок.
— Почему ты решил, что это был Карлайл? — спросила она.
Ральф содрогнулся и прошептал:
— Маска!
— Он носит маску?
— Ну да. Он — чудовище. Правда, ты же слышала.
— Он хромает, скособочен — и носит маску?
— Нет-нет, он громадный. То есть в седле он такой высокий. На нем маска. Кожаная, напоминает морду зверя. Что-то вроде льва. Или волка. А может, дракона. В общем, страх, да и только. Его голос как рык… такой низкий, отвратительный, как у дьявола! Но это был он. Ну да, он!
