Но за это время могил здесь поприбавилось, и покоился Полесов нынче в самом центре кладбища.
На могиле лежала плита с надписью: «Полесов С. А. Сотрудник МУРа. Погиб при исполнении служебных обязанностей. 1942 г.».
Данилов открыл калитку ограды, вошел. Стояла над Степиной могилой накренившаяся береза, ее ветви росли низко, листья почти покрывали плиту.
Кто-то следил за последней Степиной «квартирой». Холмик аккуратно дерном покрыт, чуть завядшие полевые цветы в литровой банке.
Данилов мысленно извинился перед другом, что не пришел сюда раньше. Не выбрал времени за десять лет. Он тяжело опустился на лавочку. Где-то в зарослях орешника пела неведомая птица. Голос ее был печален и тих.
А может быть, ему казалось все это. Разбросала по земле жестокая жизнь могилы его друзей. Лежит на Ваганьковском в Москве Ваня Шарапов. Степа Полесов нашел свой покой под этой покосившейся березой. Где-то под Бродами похоронен его лучший друг Сережа Серебровский. Положили в братскую могилу в Порт-Артуре веселого Мишку Кострова.
Ну что же, у этой могилы помянет он всех дорогих ему людей.
Данилов достал из кармана брюк четвертинку, любимый раскладной стаканчик и сверток с бутербродами. Аккуратно отбил сургуч с горлышка, шлепнул по донышку ладонью, и вылетела картонная пробка.
Забулькала водка, наполняя стаканчик.
– А мне нальешь, Ваня? – спросил за спиной до слез знакомый голос.
Данилов оглянулся. Облокотившись на ограду, стоял Муштаков. Был он в сером костюме, красивом галстуке, с неизменной трубкой в зубах.
– Володя. – Рука дрогнула, и немного водки выплеснулось на землю.
– Ты осторожнее, Ваня, – засмеялся Муштаков, – а то нам ничего не достанется.
Он раскрыл калитку, сел рядом с Даниловым и обнял его за плечи.
– Ну здравствуй, Ваня. Да пей же ты, а не то водку погубишь.
Данилов выпил, понюхал кусочек бутерброда, передал стаканчик Муштакову.
– Хотел ребят помянуть. Вроде как горькая память, а выходит – мы за веселую встречу пить будем.
– Выходит, так. Но все равно – за всех друзей наших, кто в землицу лег раньше срока. – Муштаков выпил и взял бутерброд.
Посидели тихо, думая каждый о своем, допили водку.
– Ты как узнал, что я здесь? – спросил Данилов.
– Я, когда в городе бываю, всегда на могилу к Степе захожу.
– Значит, это ты ее в порядке содержишь?
– Нет. Председательша моя, Клавдия Михайловна, очень об этой могиле печется.
И Данилов вспомнил Степины похороны и красивую, статную женщину вспомнил, она стояла у могилы с каким-то вдовьим лицом.
