Вообще, при слове "государственная граница" меня охватывает некоторый трепет. Сам когда-то защищал границу великого своего государства, и отлично помню, как учили нас воинов-пограничников: граница — вещь священная и неприкосновенная. Последний раз был я на границе в районе нижнего Памира, на Пяндже. Здесь шел широким потоком наркотрафик из Афганистана в республики Средней Азии, а затем в Россию и Европу. Хорошо вооруженные группы "моджахедов" тащили в ночи мешки с героином, то и дело пограничники вступали в бой, каждую неделю неся потери.
Вот с этими воспоминаниями, с эдаким сакральным трепетом и чувством некоторого волнения, я отправился в Ивановку-Борисовку изучать местную обстановку, надеясь разрешить для себя некоторые мучительные вопросы, которые сами собой всплывали в моем перегруженном ненужной информацией сознании.
Харьковская гора славного города Белгорода осталась далеко позади, автомобиль набрал скорость. И закружили меня осенние, млеющие под теплым неярким солнцем жухлые поля, сухие дороги и золотые перелески, убаюкала красота и безлюдье родной южнорусской земли. Вот проскользнули вдали серые крыши деревеньки, показался и исчез за горой почерневший купол старой церкви, мелькнула полосатая темная пашня и мирно пылящий по ней одинокий тракторишка. Какие-то разбитые остовы погибших животноводческих хозяйств, и дорога, дорога, дорога…
Но вот уж мы на месте. Асфальт закончился, и машина поехала медленно, с надрывом преодолевая превратности кривой и разбитой "грунтовки", которая то круто поднималась ввысь, то снова падала в полынный рай поющих в тепле кузнечиков. Показались первые хаты "заколдованной" деревни. Заросший прудик, в черной жиже которого плескалось стадо жирных высокомерных гусей, бабулька неподвижно, как изваяние, сидящая на низенькой скамейки у забора, стайка весело бегущих и орущих чего-то ребятишек, которые попытку нашего фотографа поймать их в объектив, восприняли, как покушение на собственную жизнь и, увидев направленную на них камеру, с гиком и визгом бросились врассыпную.
Славное, красивое место, тихий уголок русской земли видел я глазами, но в голове стучало: "Граница, граница, граница…" Сигнальная система, контрольно-следовая полоса, наряды и обходы — где всё это?
И вот, словно накаркал беду. Дорога пошла вниз, к узенькой окаймленной ивами речушки, больше похожей на ручей. Мы уперлись бампером в огромные перевернутые пласты глины, по которым нельзя уже было никак проехать. Здесь поработал крупный, мощный бульдозер, переворотив и искорежив переезд. По другую сторону вздыбленного участка дорога буднично шла вверх к точно таким же домикам и гусям, которые, впрочем, как мне почудилось, имели несколько другую расцветку, чем те, которых я встретил три минуты назад.
