«Надо что-то делать. — В душе парня страх боролся с честью, понемногу беря верх, и самое простое решение напрашивалось само. — Срочно приставать к берегу, пока до него можно добраться. Иначе нам конец! Но уплывать вдвоём, бросив компанию? Нельзя! Нечестно…»
Берег убегал всё стремительнее. Руки сами включили двигатель, развернули яхту, дали ход….
— Смотри, мальчишки! А вот и Лиза, — показала Тали.
Здравко направился к друзьям, вынырнувшим из воды далеко за кормой. Боб из воды закричал, что они заблудились, устали. Лиза спросила, почему акваланги брошены на слипе. Гарик ругал неизвестными словами морское дно, которое уплыло от них, и течение, которое унесло от яхты. Эти трое настолько перепугались, что не сразу поняли, зачем смотреть на берег. Гарик припал к стационарному биноклю, закричал:
— Ребята, там дно обсохло!
У жалкой полоски совсем маленьких отсюда зданий бывшее дно выглядело тёмным у берегов, серым или грязновато-зелёным с остатками воды в остальной части. И всё это микшировалось стремительно мутнеющим воздухом. Вода неслась на юг. Яхта шла поперёк движения, приближаясь к берегу. Но тот уходил в сторону, точнее, море заливало его, наваливаясь волной.
— Здравко, не туда, — сказала Лиза, — разобьёт. Ты видишь, какая скорость? Там не пристать… Пусть волна остановится.
Её негромкие слова произвели гораздо большее впечатление на всю компанию, чем крик Боба:
— Смотрите, мы поднялись!
Яхта скатывалась по заднему склону пологой волны, словно занимаясь серфингом.
— Надо на гребень, — сказал себе Здравко и повернул, догоняя вершину…
11
Почти сутки подростки маневрировали, по очереди удерживая судно на волне. Вода Красного моря вынесла их в какой-то океан, чудом сохранив яхту в целости. С миром творилось невероятное, он стал адом! Во многих местах из воды вырывались чудовищные столбы пара или огня. Дышать стало трудно. Они приволокли баллоны с воздухом, создали в капитанской рубке избыточное давление, как сказал Боб. Включили кондиционер, чтобы стало хоть чуть прохладнее, но тот скоро перестал работать.
Сумасшедшая пляска волн разной высоты и направления так раскачивала яхту, что у всех, кроме Здравко, началась морская болезнь, вычистившая желудки. То один, то другой высовывали головы из окон капитанской рубки, давясь болезненной пустотой и жмурясь от солёных брызг, бьющих в лицо. Возможно, на горизонте темнел материк, но инк яхты отказывался сотрудничать с картой навигатора, не находя себя в этом кошмаре.
