Снова кто-то вошел в дом.
— Плохо дело, ишь как быстро заволакивает. Никак погода переменится?
Кристи и Гунхильд сразу всполошились.
— Как бы хлеб не намочило…
Они топтались посреди комнаты и искали глазами свою одежду, которую захватили из дома.
— Куда же вы? — удивился хозяин, тот самый, с кого они глаз не спускали.
— Дома зерно сухое, а не убрано, — отвечали они.
Хозяин оплошал и, не подумав, сказал старухам, что с уборкой управятся и без них. Это были обидные слова, и распрощались кое-как. Хозяин смотрел на Турвила, будто хотел сказать, что пора им и честь знать.
Солнце то выглядывало, то исчезало, а ветер посвежел.
Они заторопились.
* * *
Такая прыть была им не по силам: не прошли они и полпути, как Кристи присела на камень.
— Не можешь больше?
— Нет, — ответила она, — дай передохну маленько…
Турвил и Гунхильд уселись по обе стороны от нее.
Кристи было совестно. Старым людям надо знать, что они могут, а что нет. Так думала и Гунхильд, она сидела насупясь.
Солнце уже совсем скрылось. Все вокруг потускнело. Низкорослые сосны, болотная трясина и пушица словно тянулись к ветру, несущему сырость. Было еще сухо, не упало ни капли, но все готовилось к непогоде. Раскрывалось навстречу дождю, впитывая в себя влажный воздух, или съеживалось, чтобы укрыться от дождя, — ведь не все устроены на один лад.
Кристи и Гунхильд упрямо глядели в ту сторону, где был их дом. О чем они думали? Разве не знали, что дома народу хватает, есть лошади и уже в спешке увозят хлеб под крышу? Знали, да что толку? Их тянуло туда, к своим.
— Ну, пора! — сказала Кристи, и они снова тронулись в путь. Заторопились, стараясь шагать пошире. Турвилу-то было все равно, как идти, он мог бы и быстрее, но Кристи и Гунхильд так запыхались, что смотреть на них было тошно.
— Да наши уже возят, — брякнул он им напрямик.
Они посмотрели на него с презрением и ничего не ответили. Столько лет они трудились в круговороте времен года, что и не представляли себе, как могут дома обойтись без них. Без них все должно пойти вкривь и вкось.
Вдруг Гунхильд тяжело опустилась на камень:
— Ну, теперь мой черед…
— Хочешь пить? — подскочил к ней Турвил.
Раздобыли воды. Отдыхали долго, хотя Гунхильд сидела как на иголках. Здесь все ждало дождя, тянулось к нему, а дома, поди, зерно осыпается, до того сухое. Оно высохло еще сегодня утром, теперь-то они это понимали. Теперь это понимают и те, кто остался дома, понимают и досадуют, изо всех сил торопятся свезти хлеб под крышу, а они тут расселись и не могут двинуться с места.
