— Пусти для меня всю запись! — заорал я. — Всю! Приготовь, я сейчас вернусь!
Представляю, как озадачил его я, стремглав бросившись вон. Я вскочил в свою старенькую «Волгу», и она затарахтела по шоссе. Не менее десятка милиционеров успели записать мой номер, и завтра утром я должен был получить любезное приглашение явиться на воскресные лекции автоинспекции, но черт с ними! Главное, что я успел через полчаса вернуться живым с «Иллюстрированной всеобщей историей письмен» Шницера и составленной лет двадцать назад лично мной грамматикой древнеаккадского языка!
Я показал моему приятелю соответствующие знаки в «Истории» и в моей грамматике. Иначе я вряд ли бы смог его убедить. И прочел ему то, что было написано по обе стороны «создания», дал сравнить самому. И тут, пока он разбирал текст по слогам, меня вдруг осенило — именно в этот момент в моем мозгу вдруг ослепительной молнией блеснула мысль, поразившая меня своей неожиданностью и неправдоподобностью:
— Добрый и мудрый бог Эа! Да! Это добрый и мудрый бог Эа, который научил древних шумерийцев, как сделать землю плодородной. Вот как и почему мои милые вавилонцы знали теорему Пифагора за две тысячи лет до Пифагора!
— Ты совсем рехнулся! — сказал астроном, но вроде бы он был не совсем убежден в моей ненормальности. — Опять эти твои нравственные миссии! Ну, хорошо, давай поглядим, что еще прочтет здесь твое любвеобильное сердце.
Пока он вертел переключатели телекординга, я, сидя перед экраном, лихорадочно перебирал все эти спорные доказательства в пользу посещения Земли неземными существами. Вспомнил и о Сириусовом календаре египтян, и о таинственном «космодроме» в Сахаре, и о предполагаемой ядерной яме в Мертвом море, и, наконец, о странном несоответствии между познаниями жрецов в области астрономии, математики, химии и первобытной примитивностью средств производства…
Мой приятель наблюдал за миганием шкал прибора и криво улыбался, ибо все это было ему, конечно, известно. Потом мы оба замолчали — на экране появились первые знаки. Они не походили на прежние, но здесь и там мелькали среди них и очень знакомые мне треугольнички и клинышки. Я возликовал.
— Должно быть, это цифры! Скажите своим математикам, чтобы искали по шестидесятеричной системе! Вероятно, это координаты…
— Перестань фантазировать! — оборвал он меня.
И я перестал, потому что на экране медленной чередой проплывали совершенно незнакомые знаки первых снимков. Я всматривался в них до устали в глазах и листал шницерову «Историю», но того, что искал, не было.
