— Был бы помоложе, Михаил Сергеевич, ей-богу, научился бы летать. У авиации большое будущее в освоении Севера. Вот увидите.
— Охотно верю, — улыбнулся Бабушкин.
— Между прочим, — сказал Шмидт, — в истории полярного мореплавания использование самолета, стартующего с корабля, произведено впервые. Это, так сказать, историческая ледовая разведка.
— Неужели так? — удивился Бабушкин. — Я об этом и не подумал.
Пароход «Челюскин», преодолев перемычку, вышел на чистую воду.
Повеселевший капитан даже запел себе что-то под нос. Это была старинная поморская песня:
Грумант-батюшка страшон,
Кругом льдами обнесен
И горами обвышен…
К вечеру появилось множество птиц: чаек, кайр, люриков. Они низко кружили над судном, а потом вдруг стремительно падали в волны и взлетали уже с рыбешкой в клюве.
На одинокой льдине развалился огромный лахтак. Услышав грохот машины, он приподнял свою круглую морду и долго глядел вслед «Челюскину».
МЫ СОВСЕМ ничего не рассказали о «науке» — так для краткости именовали ученых.
Павел Константинович Хмызников и Яков Яковлевич Гаккель тихо, скромно и планомерно проводили свои гидрографические и гидрологические работы. Через каждые десять миль пути судно бросало ход и начинались промеры глубин.
Гидробиолог Петр Петрович Ширшов в это время занимался своими делами — планктоном и прочей живностью.
Остановка судна, особенно когда не мешают льды, действовала некоторым товарищам на нервы. Кое-кто даже ворчал на «науку», которая, как казалось, ради собственного удовольствия отнимала драгоценное время у всех.
Окоченевшими от холода руками Хмызников и Гаккель «для собственного удовольствия» брали пробы воды на разных глубинах и проводили исследования. Кожа на их пальцах сделалась гофрированной, как у прачек. А они все останавливали и останавливали судно.
Ширшов, как бы оправдывая остановки, говорил:
— Товарищи! Для того чтобы знать, есть ли в районе рыба и в каком она количестве, совсем не обязательно ловить ее, достаточно поймать планктон. Планктон нам и подскажет, выгоден ли район для эксплуатации рыбных богатств или нет. Это, товарищи, очень важно, так сказать, в народнохозяйственном плане. Прошу это учесть. И не возмущаться.
Вошли в густейший туман. Тут и по палубе приходилось двигаться, как в темноте, — с вытянутыми руками.
Только изредка в белизне тумана можно было видеть блеснувшую волну. Временами шел сырой снег.
«Челюскин» давал частые гудки. Нет, он не предупреждал встречные суда о возможности столкновения — здесь не могло быть никаких судов. Сигналы давались с другой целью: гудок, отраженный от какого-нибудь встречного препятствия, давал эхо. Сигналы были в некотором роде щупальцами корабля.
