Спасение челюскинцев | страница 28
Валавин выбрался из кабины, стал коленями на площадку позади кабины, обитую для жесткости резиной и планочками, и взялся за лопасть винта.
— Погоди, — сказал Воронин, — а куда же ты денешься, когда мотор закрутится? Ведь этак тебе может и голову снести пропеллером.
— На юге я, Владимир Иванович, нырял с борта и отплывал, — заулыбался Валавин.
— Здесь вроде бы не юг.
— Прыгну в шлюпку, на которой вы прибыли.
— Повнимательнее, — посоветовал Бабушкин. — «Хорошо бы взял с первой попытки», — подумал он.
— Контакт! — крикнул Валавин и рванул винт.
— От винта! — Бабушкин закрутил ручку зажигания.
Валавин уже сидел в шлюпке. Мотор два раза чихнул и пошел.
Бабушкин опустил очки на глаза и дал газ. Мотор взревел, и амфибия все быстрее и быстрее пошла на взлет. Сзади вскипел пенный вал, по ветрозащитному козырьку спереди поползли капли, похожие на шустрых насекомых. Но вот пенный вал исчез, машина была в воздухе.
Бабушкин повел аэроплан к «Челюскину» и дал над ним круг.
Воронин внимательно поглядел вниз на кажущийся игрушечным пароход и дымящуюся, как папироса, трубу.
Море и волны сверху походили на стиральную доску.
Бабушкин знал, что Воронин впервые в воздухе, и, слегка покосившись, посмотрел, каково ему, но тот, опустив голову, уже уткнулся в разложенный на коленях нужный квадрат карты и показал Бабушкину направление полета.
Бабушкина несколько разочаровало спокойствие Воронина: новички ведут себя в воздухе несколько иначе — храбрятся, ерзают, стараются не показать страха.
«Наверное, чем-то недоволен», — подумал он.
Капитан так увлекся своими картами и льдами, которые расстилались внизу, словно находился у себя в штурманской и между ним и водой не было сотен метров высоты. Он отмечал на карте расположение льдов, жестом просил Бабушкина менять курс, глядел снова за борт и снова делал отметки па карте.
«Поворачивай назад», — показал он жестом.
«Чем-то недоволен», — решил Бабушкин.
Во время посадки Воронин аккуратно увязывал свои карты. Его словно не интересовало, как произойдет посадка, — самый сложный маневр, который далеко не всегда заканчивается благополучно.
Уже на борту судна Воронин сквозь зубы процедил:
— Наверху мороз. Щеки задубели, говорить не могу.
— Как общее впечатление? — поинтересовался Отто Юльевич.
— Спереди, по курсу норд-ост, — еле шевеля губами продолжал Воронин, — чистая вода. Туда пойдем. Нам надо преодолеть небольшую перемычку — и мы на свободе.
Бабушкин настороженно поглядел на него. Тот, заметив этот взгляд, сказал: