Акира неловко улыбнулся.
— Да, но еще… и у служанок тоже.
Хиро сразу понял, о чем речь.
— Кто-нибудь из девушек, к которым он приставал, все еще работает в сегунате?
— Не знаю, — ответил Акира. — Ситуация весьма деликатна.
— Возможно, жена Сабуро знает больше, — сказал Хиро.
Акира распахнул глаза, его щеки вспыхнули.
— Я бы предпочел, чтобы вы не…
Прежде чем он успел закончить, со стороны отца Матео раздался испуганный возглас.
Впереди из-под моста появилась мужская фигура. Голубое кимоно было испачкано в грязи. Из растрепанного самурайского узла на голове торчали трава и сломанные камыши, а лицо оказалось все в синяках и царапинах. Мужчина поднес руку к виску, как будто желая успокоить боль, но от этого, казалось, боль лишь усилилась, поэтому он опустил руку.
С губ потрясенного Хиро сорвалось имя.
— Казу? — спросил он. — Что ты здесь делаешь?
Грязь и трава налипли на кимоно Казу так, будто он скатился по откосу к берегу реки. Щеку и висок украшали синяки. Правый глаз стал фиолетовым и заплыл.
Казу открыл рот, поморщился и поднес руку к почерневшей кровяной корочке, запекшейся на нижней губе. Он аккуратно дотронулся до раны и взглянул на пальцы, чтобы проверить, не осталась ли на них кровь.
Хиро был уверен, что ему по-настоящему больно.
Отец Матео бросился вперед.
— Ито-сан, что случилось?
Казу, моргнув, посмотрел на небо.
— А который сейчас час?
— Далеко за полдень, — ответил Акира. — Где вы были все это утро?
Казу бросил взгляд через плечо.
— Под мостом, полагаю. — Он снова моргнул и посмотрел вверх. — Дождь идет.
— Вы спали под мостом? — Лоб Акиры покрылся морщинками то ли от беспокойства, то ли от отвращения.
Хиро хотелось услышать ответ, даже несмотря на то, что он знал: Казу соврет.
— На меня напали грабители. — Казу казался сбитым с толку, словно вспоминал сон. — Я возвращался от Гиндзиро, когда увидел у моста тени. Я отбивался, но их было много. Дальше я помню, как очнулся… вот сейчас… и увидел вас на дороге.
Они, наверное, бросили меня под мостом.
Корочка на губе Казу треснула. Он смахнул кровь, выступившую на ране.
Распахнув глаза, Казу порылся в кимоно.
— Мой кошелек исчез! Пятьдесят серебряных чогинов!
У Акиры от удивления отвисла челюсть.
— Пятьдесят?
Сумма была больше, чем доход некоторых самураев за год, но все же она вполне соответствовала тому, что при себе мог иметь состоятельный человек в Киото. Хиро не знал, сколько Казу получает от Ига-рю, но деньги имели жизненно важное значение для прикрытия его легенды. Богатый старший сын знатного дворянина из Ига, который имеет в кармане достаточно монет.
