— Как думаете, что он видел? — Хиро было интересно, знает ли плотник про Джун и Сабуро.
— Ходили слухи, что парнишка был влюблен в любовницу Асикага-сан, — сказал Озуру. — Такая влюбленность никогда хорошо не заканчивается. Мне кажется, той ночью она прошла.
— Это очень веский мотив для убийства.
— Для самурая, возможно. Но не для конюха.
Хиро поблагодарил Озуру и поспешил в конюшню. Ему нужно было поговорить еще кое с кем, и он надеялся успеть это сделать до того, как вернется Хисахидэ.
* * *
Хиро застал Масао стоящим на коленях рядом с телом Дена. Юный конюх лежал на спине, руки были вытянуты вдоль тела, одежда расправлена, словно он спит.
Хиро опять обратил внимание на необычные темные пятна на носу и пальцах трупа. Он сделал глубокой вдох, но не почувствовал ничего, кроме обычного запаха конюшни.
Масао обернулся на звук шагов. Встал и поклонился. Выпрямившись, он бросил взгляд за спину Хиро, словно желая убедиться, что тот пришел один.
— Спасибо. — Масао показал на тело юноши. — Вы и не представляете, как много для меня значит то, что вы его сняли.
— Ден знал, что он ваш сын? — спросил Хиро.
Пораженный Масао отступил на шаг назад.
— Он не был… — Его плечи поникли. — Он был моим племянником. Как вы догадались?
— Ваше поведение до его гибели предполагало, что вы родственники, — сказал Хиро. — А ваше горе это подтвердило.
— Он никогда не знал. — Масао покачал головой. — Я хотел ему рассказать, очень много раз хотел, но моя сестра взяла с меня обещание не говорить. Она не хотела, чтобы он знал, что его мать была проституткой.
Хиро не стал спрашивать, почему сестра Масао работала в увеселительном квартале. Вопрос был неуместным, а ответ довольно простым, чтобы и самому догадаться. Порой родители продавали своих дочерей, когда не могли их содержать, особенно если год был неурожайным и они не могли погасить свои долги. Но какие-то девушки шли туда добровольно, надеясь на удачу, хотя, судя по комментариям Масао, его сестра была не из последних.
— И Ден никогда не спрашивал?
— Он считал себя сиротой.
Хиро посмотрел на тело.
— Его мать знает, что он умер?
— Еще нет. — Масао сжал челюсть и покачал головой. — Он был её единственным ребенком.
Хиро перевел взгляд с юноши на нацарапанное углем послание.
— Когда он научился писать? Кто его научил?
— Я, — ответил Масао, — деревянными палочками и щепками. Когда урок заканчивался, мы их сжигали.
— Зачем прятать улики? — поинтересовался Хиро. — Простолюдинам разрешается читать и писать.
