— Нет, сэр, мне сказать нечего. Но теперь я понимаю, что был глубоко неправ.
— Почему вы воспротивились приказу старшего? Разве он не сказал вам, что Майкл Расс лучше подготовлен, чем вы, для завершения разработки двигателя?
— Он сказал, сэр, — ответил Аллан Манн. — Но я так долго работал над этим двигателем, что мне очень хотелось закончить его самому, даже если это и заняло бы чуть побольше времени — я осознаю, что это было неразумием с моей стороны.
Директор положил листок и утвердительно склонил голову.
— Вы правы, Аллан Манн, это было именно неразумием. Вы совершили нарушение разумности, а это — удар в самое основание современной мировой цивилизации.
Он выразительно поднял костлявый палец:
— Что же, Аллан Манн, сотворило наш современный мир из сборища воюющих наций? Что избавило нас от конфликтов, страха, бедности и тягот? Что как не разумность?
Разумность возвела человека из того звероподобного состояния, которое он занимал, до того, чем он стал ныне. В прежние дни сама земля, на которой теперь высится наш город, носила на себе город, именуемый Нью-Йорк, где люди в ослеплении грызлись между собой, погрязши в трудах и заботах, и не было места сотрудничеству меж ними.
Все это удалось переменить благодаря разумности. Эмоции, прежде смущавшие и будоражившие людские умы, были преодолены и теперь мы внимаем только спокойному диктату разумности. Разумность вывела нас из тьмы варварства двадцатого века, и нарушение разумности стало серьезным преступлением — ибо это преступление непосредственно направлено на разрушение нашего мирового порядка.
Бесстрастная речь Директора совсем лишила Аллана Манна сил.
— Я все понял, сэр, — проговорил он. — Я надеюсь, что мое нарушение разумности будет расценено как лишь временное заблуждение.
— Полагаю, что это так, — сказал Директор. — Я уверен, что теперь вы осознали всю неправильность неразумного поведения. Но, — продолжал он, — даже подобное объяснение вашего деяния отнюдь не оправдывает его. Остается фактом, что вы совершили нарушение разумности, следовательно вы подлежите исправлению согласно закону.
— А как исправляют по закону? — спросил Аллан Манн.
— Не вы первый обвиняетесь в нарушении разумности, Аллан Манн, — снизошел до объяснений Директор. Не один субъект в прошлом позволял эмоциям совратить его с пути истинного. Эти атавистические возвраты к неразумию стали более редкими, но они пока еще имеют место.
Много лет назад мы разработали план по исправлению таких неразумников, как мы их называем. Мы не наказываем их, разумеется, поскольку применение наказания к кому-либо за неправомерные деяния само по себе неразумно. Вместо этого мы пытаемся лечить их. Мы ссылаем их на так называемый Остров Неразумия.
