И еще одна вещь весьма хорошо вписывалась в схему того, что я собирался осуществить, – табак. Майор дымил, как фабричная труба, и был самым заядлым курильщиком из всех, кого я встречал, потребляя крепчайший трубочный табак, похожий на махорку, или дешевые сигары. Не существовало ничего, что он считал бы вредным для своих легких. Крупные и крепкие зубы майора были окрашены в цвет никотина, а потому его улыбка всегда напоминала оскал гиены. Когда ему не удавалось вытянуть из кого-нибудь денег на сигары, он вполне довольствовался дешевыми сигаретами «Вудбайнз», рассказывая всем о своих близких отношениях со стариной Вудбайном Уилли[5], хотя я не сомневался, что он никогда не встречался с этим человеком, которого многие почитали как святого. Но таков уж он был, наш славный майор.
Не существовало знаменитости, с кем он якобы не водил знакомства. Вот вам забавная штука. Лоуренса Аравийского он величал просто Лоури, а однажды набрался наглости, назвав графа Хейга фамильярным именем Дуг. Порой от его нахальной и подлой лжи хотелось кричать во весь голос. Я надеялся, что все пороки этого человека в совокупности приведут к ранней смерти. Для этого можно было бы использовать любой из них, но именно чрезмерное курение заставило меня задуматься о никотине. Я припомнил нашумевшее дело графа Бокарме, убившего своего зятя с помощью никотина за каких-то пять минут. Прочтя специальную литературу, я смог узнать, что попадание в желудок двух или трех капель никотина ведет к неминуемому летальному исходу. В анналах медицинской истории описывается такой случай, когда мальчик скончался через три часа после того, как выкурил самокрутку с дешевым жевательным табаком. А в случае с майором кто бы усомнился, что его убила лишь собственная неумеренность. Я знал наверняка – весь его организм был буквально пропитан курительной отравой. Но нельзя было полагаться исключительно на никотин. Для этого борова подобная смерть оказалась бы слишком легкой. Я же хотел, чтобы он скончался в страшных муках и судорогах. И чуть позже именно такой ужасный финал был мною придуман.
Надо сказать, что никакой собственности у майора не имелось, если не считать одежды, которую он носил, и огромного чемодана. Это был обычный с виду дорожный чемодан из черной блестящей кожи с крышкой округлой формы. Верхний карман был вечно набит кипой бумаг, имевших отношение к его никогда не существовавшим фирмам, подписанными фотографиями женщин, которые имели несчастье стать предметами его хвастливых рассказов о своих победах над слабым полом. Имелась еще крупная коллекция неприличных открыток. О да, в своих пороках он был неисчерпаем! Они просто взывали к гневу небесному, и я преисполнился решимости использовать каждый из них, обратив против него самого.
