Алан попытался унять поток красноречия герцогини, но безуспешно. Зуни кричала в полный голос, а когда Грин приложил палец к губам и сказал «тссс! », закричала еще громче.
— Ты же знаешь, что тебе не полагается покидать свои покои после наступления темноты, разве что вместе с герцогом, — сказал Грин, ухватил Зуни за локоть и потащил за собой к потайной двери. — Если стражники увидят тебя здесь, то тебя ждут большие неприятности. Пойдем отсюда.
К несчастью, стражники действительно их увидели. Пролетом ниже на лестнице появились факелы и заблестели шлемы и кирасы. Грин попытался заставить герцогиню поспешить — у них еще оставалась возможность добраться до потайной двери. Зуни вырвала руку и закричала:
— Убери от меня свои грязные лапы, раб! Герцогиня Тропатская не позволит, чтобы ею помыкала какая-то белокурая бестия!
— Черт подери! — зарычал Грин и хорошенько толкнул Зуни. — Ты, безмозглая кизмаайз! Шевелись! Тебе-то пытки не грозят, даже если нас застукают вместе!
Зуни отскочила с перекошенным лицом и принялась хватать воздух ртом, словно рыба.
— Кизмаайз?! — наконец выдохнула она. — Сам ты кизмаайз!
Внезапно Зуни завизжала и, прежде чем Грин успел зажать ей рот, проскочила мимо него и понеслась к лестнице. Только тут Грин сумел справиться с охватившим его оцепенением и тоже пустился бежать, но не за герцогиней, поскольку понимал, что это бессмысленно, а к потайной двери. Поднялась тревога. Пытаться объяснять что-либо стражникам было бессмысленно. Теперь события будут развиваться по привычному сценарию. Сейчас герцогиня скажет стражникам, что этот раб пробрался к ней в комнату — конечно же, неизвестным ей путем, который «обнаружат» позднее, — и вытащил ее на стену, очевидно, намереваясь изнасиловать. Зачем он поволок ее в людное место, когда к его услугам были тишина и уединение покоев герцогини, спрашивать никто не станет. И стражники, хотя они и будут прекрасно понимать, как все обстояло на самом деле, сделают вид, что верят герцогине, яростно примутся его искать, а найдя, потащат в тюрьму. Но самым нелепым было то, что через несколько дней весь город, включая саму Зуни, будет верить, что это правда. К тому времени как Грина казнят, все будут до мозга костей ненавидеть его, а большая часть рабов будет чувствовать себя несчастными, потому что тень его вины ляжет и на них.
Грину вовсе не хотелось, чтобы его схватили. Конечно, бегство было доказательством вины, но сейчас это не имело никакого значения.
