Я не могу вернуть его обратно, это будет доказательством, что она придумала эту идею. Пойдем вернем ей черепаху.
В коридоре никого не было, но они могли слышать голоса, доносившиеся из комнаты Милдред через приоткрытую дверь. Этель приложила палец к губам, и они молча прокрались вперед, чтобы услышать, о чем говорят Милли с подругами. Этель всегда ждала несколько минут, прежде чем войти в комнату, надеясь услышать что-нибудь полезное.
— Пожалуйста... — Милдред умоляла своих подруг. — Мы могли бы встретиться после отбоя и поискать его...
— Мы не можем, Милли, — ответила Мод раздраженно. — Ты же знаешь, нас поймают!
Милли разрыдалась.
— Вы не понимаете, — сказала она сквозь слезы. — Он может говорить только еще один день, и даже не целый день. Ровно в полдень завтра чары спадут. Это все моя вина. Я должна была закрыть дверь комнаты, тогда он бы не потерялся. А теперь он потерялся. Если мы найдем его, когда он уже не сможет говорить, никто никогда не узнает, что Этель украла мой проект. Он действительно может говорить, поверьте. Я говорила с ним.
Этель сделала еще один жест, чтобы Друзилла молчала, и жестом показала, что они возвращаются в комнату Этель.
Оказавшись внутри, Этель закрыла дверь и подняла Эйнштейна повыше, чтобы рассмотреть
— О чем это они? — спросила Друзилла.
— О брате нашем меньшем, — сказала Этель. — Возможно, эта черепаха не так проста, как выглядит. Милдред наложила на него чары почти две недели назад. То-то я сразу поняла, что она что-то скрывает в корзине своего кота, когда встретила ее по дороге. И если это была эта черепаха, то она наверняка слышала то, что я бы хотела, чтобы никто не узнал.
— Что мы сделаем с ним, Этель? — спросила Друзилла.
— Мы спрячем его. — Ответила Этель. — Милдред говорила, что чар хватит на день. Если мы его спрячем на два дня, он уже не сможет говорить. А потом отдадим Милдред, как будто мы его нашли, она будет рада получить его обратно. Ты же знаешь, как она любит животных. Только Милдред могла полюбить черепаху.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Эйнштейн спрятался глубоко в панцирь, когда Этель опустила его в картонную коробку, где уже сидела жаба, на которой Этель демонстрировала чары на уроке зельеварения.
Когда крышка закрылась, Эйнштейн вылез из панциря, вытянул длинную шею к щели и склонил голову.
— Ты в порядке?— спросила жаба.
— Тсс... — ответил Эйнштейн. — Я пытаюсь слушать.
Этель и Друзилла обсуждали, что спрячут его на высокой сосне рядом с воротами школы, которая имеет углубление в верхней части, достаточно большое, чтобы можно было спрятать черепаху. Они решали, нужно ли сделать барьер, чтобы черепаха не выпала. Друзилла была за, когда Этель — против.
