— Пей, сукины дети! Гуляй, ежели я потчую!
Мужики шарашились вокруг стола, обнимались друг с другом и с приискателем и тоже орали:
— Гуляем!
— Силантий Кудиныч, родно-о-ой!..
— Пей, паря!
— Запевай, гулеван!
— Заводи, приискатель!
— Гу-ля-ам!
Приискатель цапал руками черноглазую хозяйку, подававшую на стол деревенскую снедь, снова брал в руки гармонь и, форсисто боченясь перед хозяйкой, напевал:
Любил мальчик де-е-вицу,
Ой, да и споки-инул…
И опять пьяно и оглушительно подхватывали мужики:
Споки-инул краса-а-а-вицу,
Ой, да ненадолго…
И снова цапал руками гулеван Катерину.
Вырвавшись из объятий приискателя, под пьяный смех мужиков и мужа, Катерина бежала в сенцы либо в чулан. Чувствовала, что от стыда пылает ее лицо, колотится в груди злоба. Но хорошо знала, что изувечит ее Силантий, если не примет она ласки приискателя. Глотая слезы обиды и отчаянья, Катерина падала на ларь и замирала, трясясь в злобной лихорадке.
А через некоторое время из избы неслось:
— Хозяюшка!
— Красавица!
— Угощай, Катеринушка.
— Груздочков, хозяюшка!
— Гу-ля-ам!
И снова запевал гулеван:
Спокинул краса-а-авицу,
Ой, да ненадо-олго…
Снова недружно и пьяно подхватывали мужики:
Не на долгое вре-е-е-емечко,
Ой, да на часо-о-о-очек…
Снова возвращалась Катерина из чулана в избу, потом бежала на погреб. Таскала и подавала на стол грибы свежей засолки, а из чулана — калачи мягкие и лук репчатый с солью. С деланной шуткой, под хохот мужиков, отбивалась от цепких рук приискателя и боролась со стыдом, обжигавшим лицо и все тело. Знала Катерина, что ожидает ее сегодня, да не знала, чем заглушить стыд и душевную муку. Раза два, незаметно для мужиков, хватала она со стола чашку с водкой, выбегала в сени и там опрокидывала она водку в рот.
Но и это не помогало.
А из горницы неслась хриплая песня приискателя:
Не на долгое вре-е-е-емячко.
Ой, да на часо-о-о-очек…
Раздавался оглушительный припев мужиков:
Часок-та ей ка-а-а-жется,
Ой, да за дене-о-о-чек…
А бродяга Никита и Силантий, по поручению приискателя, то и дело бегали к ссыльному поляку Будинскому за водкой.
Будинский, знавший приискательский норов, заблаговременно разбавлял водой бутылки с водкой и нагружал ими Никиту с Силантием взамен серебряных рублей, которые они таскали ему от приискателя.
К вечеру несколько пьяных мужиков и бродяга Никита валялись уже около плетней, близ Силантьевой избы; другие, поддерживаемые бабами и ребятишками, плелись улицей к своим дворам, а третьи, пришедшие попозже, заканчивали гулянку.
