Сделать ему такое предложение означало ухватить его за самое слабое место. Он всеми силами хотел им стать, и так как не мог больше рассчитывать сделаться первым Министром, теперь, когда он не имел больше Принца де Конде в качестве опоры, он пообещал сделать по этому поводу все, что пожелает Королева. Он хотел, однако, прежде чем ввязаться во что бы то ни было, чтобы Ее Величество сама утвердила то предложение, какое она ему делала в настоящее время. Эта конференция длилась добрых три часа, потому что они не могли часто встречаться без опасности быть узнанными и хотели договориться обо всем за одно-единственное заседание. Королева своими собственными устами подтвердила [47] все, что сказал Коадъютору де Лион от ее имени, и когда они вместе согласились держать это дело в секрете, Коадъютор, успокоенный с этой стороны, порвал с Месье Принцем в самой резкой манере, какая только была для него возможна. Он громко жаловался, что тот был Принцем без честного слова, и когда бы ему удалось совершить даже еще более прекрасные поступки, чем те, что он уже совершил, этот изъян их полностью замарает.
Старшая дочь Герцога д'Орлеана.
Месье Принц был слишком прозорлив и не мог не понять, что для того, чтобы порвать с ним с таким шумом, Коадъютору потребовалось заручиться могущественным покровительством. Он тотчас заключил, что, должно быть, это было покровительство Королевы, и так как ему было невозможно удержаться против них обоих, если он подобным образом не обопрется со своей стороны на какую-нибудь персону, которая смогла бы уравновесить их влияние, он принялся ухаживать за старшей дочерью Герцога д'Орлеана, Принцессой, кому больше подошел бы камзол, чем юбка. Она имела довольно величественные склонности, хотя в глубине души испытывала большое нетерпение выйти замуж — она была уже в возрасте, вот-вот ей должно было исполниться двадцать четыре года; но, несмотря на то, что она была тогда весьма красивой Принцессой и самой богатой в Европе, Министру не хотелось отдать ее множеству иностранных Принцев, очень желавших бы получить ее в жены.
Двору не нравилось, чтобы она принесла им четырнадцать или пятнадцать миллионов, какие у нее имелись, и эта сумма казалась ему достаточно значительной, дабы желать сохранить ее для себя. Месье Принц, знавший и о ее нетерпении, и о препятствии ее стремлениям, ловко воспользовался этим обстоятельством и вовлек ее в круг своих интересов. Он знал, что она обладала большей властью над душой своего отца, и если бы взялась отвоевать его в пользу Принца, то была бы более способна, чем кто бы то ни было, в этом преуспеть. Итак, ради [48] того, чтобы она более охотно согласилась ему услужить, он предложил ей в мужья Герцога д'Ангиена, своего единственного сына.
