Он закрывал глаза, стараясь уснуть, но уже через минуту спрашивал себя: "Как поведет себя Корнелий Галл? — и, почти не задумываясь, отвечал: — Как надо, он обо всем предупрежден. А Непот? Не хуже — этот подкуплен. Верений? Запуган.
Мунаций Планк и ему подобные?"
Он вставал и ходил по спальне, успокаивая себя: "Таких, как они, меньшинство, и если даже присоединятся к моим врагам — все равно друзей теперь больше. Много больше..."
Задолго до рассвета он вышел из спальни и велел Ливии, чтобы ему подали завтрак.
—Опять хлеб, размоченный в вине? — проворчала жена, посылая слугу на кухню.
—Да, — рассеянно ответил Октавиан, устраиваясь перед столиком.
—В этом самом дешевом и кислом ретийском вине? —уточнила Ливия.
—Да, в ретийском и самом дешевом! А еще лучше пусть просто в воде.
—И это завтрак принцепса сената и триумфатора?
—Понадобится — перейду на пищу рабов!
Ливия вырвала из рук вошедшего слуги дешевый поднос с завтраком и брезгливо поставила его перед мужем.
—Ладно, я женщина и в твою политику не вмешиваюсь! — отводя глаза от жующего Октавиана, согласилась она. — Хотя мне странно видеть, на кого ты стал похож! Каким стал осторожным! Раньше ты никого не боялся, ни Антония, ни Лепида! Теперь даже со мной советуешься, читая по заранее написанной бумажке! Я хотела бы знать — как долго будет это продолжаться — этот дом с давно уже немодными портиками, комнатами без мраморных полов, эта дешевая утварь, твои... завтраки!
— До греческих календ! — не переставая жевать, усмехнулся Октавиан.
— Мне надоели твои вечные шуточки! — вспыхнула Ливия. — Или ты с сегодняшнего дня начинаешь жить так, как этого требует твое положение, или...
— Или? — поднял глаза на жену Октавиан. и, не дождавшись ответа, как обычно, обнял ее на прощание и вышел из дома.
Через час он уже был в курии, в которой, несмотря на раннее утро, его дожидался в полном составе весь сенат.
— Делайте свое дело! — растирая палец, онемевший на холоде, приказал он жрецам, совершавшим перед началом каждого заседания жертвоприношения.
Мелькнул в воздухе каменный топор.
Октавиан внимательно осмотрел поданные ему на блюде внутренности жертвенного животного, сполоснул руки в тазу и громко объявил:
— Боги благоприятствуют проведению нашего сегодняшнего заседания. Да будет оно успешно, благополучно и счастливо!
Произнеся положенную в таких случаях фразу, он долгим взглядом обвел сенаторов и начал подготовительную речь:
— Уважаемые отцы-сенаторы! Сограждане...
