Он говорил о своих заслугах в спасении отечества от смут, жаловался на ослабевшее в последнее время здоровье и тяготы верховной власти и встречал понимающие и сочувственные взгляды. Но когда завел речь о том, что ему невмоготу оставаться на этой высоте, куда занесла его судьба, в курии поднялся недоуменный шумок.
Он усилился, едва Октавиан стал просить передать власть лучшим гражданам Рима, более достойным, справедливым и мудрым, чем он. А когда стал давать советы тем, кого должны были выбрать отцы-сенаторы, как лучше управлять государством, началось такое, что он вынужден был замолчать.
Напрасно Агриппа призывал сенаторов к тишине.
Все без исключения выражали свое отношение к заявлению Октавиана. Те, кто был посвящен в его планы — восхищались его хитростью, другие, принявшие слова за чистую монету — намерением. Остальные, кто уже ненавидел республику за ее постоянные смуты и разбой в стране требовали, чтобы Октавиан не смел отказываться от власти, а наоборот, предлагали... усилить ее.
Несколько раз Октавиан порывался продолжить чтение речи, но каждый раз его останавливали крики:
— Возьми всю власть в свои руки!
— Не смей отказываться, этим ты погубишь себя и всех нас!
— Город захлестнут разбойники!
— Государство — новые Марии и Суллы!
— В конце концов, нас всех одолеют варвары!
Смахнув воображаемую слезу, Октавиан поднял руку, прося тишины, и простояв так минуту, торжественно сказал:
— Благодарю вас, отцы-сенаторы... Но, повторю — власть тяготит меня. Особенно мой империй, я даже не знаю, на какой срок дана мне эта высшая военная власть...
—Бери ее на пять лет! — выкрикнул кто-то.
—На десять!
Октавиан сделал вид, что задумался. Сенаторы наперебой принялись уговаривать его.
— Предлагаю выдавать телохранителям Цезаря двойной оклад, чтобы он имел надежную охрану!
—А я требую, чтобы его называли Ромулом в честь царя-основателя Рима!
— Ромулом?— встряхнулся Октавиан. — Никогда! Восстановив республику, я отказываюсь принимать титулы и звания, не согласные с ее строем! И если я когда-нибудь превзойду вас, то только авторитетом, достичь которого надеюсь своими заслугами перед отечеством!
— Тогда присвоим Цезарю почетный титул "Август"! — выкрикнул, поднимаясь с места, Мунаций Планк, и сенаторы согласно закивали:
—Август! Август!
—Воздать ему почести, как, спасителю римского народа!
—Немедленно утвердить это законом!
—Агриппа, начинай голосование!
После принятия указов заседание было закончено.
